Пират Её Величества

— Вот и хорошо! — стараясь выглядеть уверенным в себе и своем нынешнем деле, сказал Фрэнсис. Он принял решение, с точки зрения военной науки, попросту безумное. Раз уж внезапность утеряна — штурмовать город в лоб.

Федор поглядел на своего любимого капитана, прикинул: это ж он останется с сорока людьми! На что можно рассчитывать во вражеском городе с сорока людьми, а? Вот-вот, о том Федор и подумал, о чем и вы, читатель: любой английский капитан или адмирал при таком раскладе приказал бы трубить отбой. Но Фрэнсис Дрейк тем и был велик, что в безвыходных ситуациях в его хитроумном мозгу включался дремлющий в обычных ситуациях — у него — и напрочь отсутствующий у обыкновенных добропорядочных англичан механизм. И он вдруг начинал, слушаясь этого непостижимого для англичан и неожиданного аж до полного остолбенения для противника, незримого механизма, совершать поступки, загадочные, пожалуй даже, и для него самого позднее, в обычном состоянии. Так он не раз приходил к удаче. Так и сейчас. Дрейк не стал трубить отбой. Он попер на «Авось!»

С сорока людьми он пошел к… К рынку, находившемуся, естественно, в самом центре города. А чтобы произвести побольше впечатления и по возможности запутать жителей, приказал развернуть знамя, бить в барабаны и трубить в трубы.

Но уже рассвело, и испанцы увидели, сколь мала эта шумливая кучка отчаянных парней из Девоншира. Они оправились от испуга и начали стрелять. Дрейка ранило в ногу, неопасно, но болезненно. Он остался в строю — не понять, еще атакующих, или уже отстреливающихся в окружении, — англичан. Испанцы дождались прихода подкрепления — это были альгвазилы — городские стражники, побросавшие свои посты и без команды сбежавшиеся на звуки перестрелки к рыночной площади. Теперь можно было и атаковать: численный перевес был на стороне испанцев. Но тут неожиданно и для них, и для людей Дрейка в тылу атакующих раздался боевой клич англичан: «За Святого Джорджа!» Это подошел Джон Дрейк с Оксенхэмом. Испанцы дрогнули и стали разбегаться. Не успев даже разглядеть, что всего подкрепления полторы дюжины парней без тяжелого оружия. Англичане захватили даже четырех пленных.

Пленные, в ответ на вопросы предводителя англичан, охотно рассказали, что казначейство охраняется, но не усиленно. А дом губернатора — вот он, рядом. Там хранится серебро, его очень много. Но золото — в казначействе…

Дрейк бросился к губернаторскому дому. Дверь была открыта, а у порога стоял прекрасный пони, оседланный дамским седлом.

— Хотели удрать, да не успели? — сказал Дрейк. Федор понял, что имел в виду капитан. Захватить в заложники алькальда, губернатора, или как его там, было, безусловно, многообещающе. Но… увы, дом был уже пуст. Непотушенные свечи на лестничной площадке создавали впечатление уюта и обжитости дома. А подвал был забит слитками. Не то что «там было серебро». Серебра были многие тонны! Но Дрейк запретил трогать его.

— Мы не можем взять с собою достаточно много. Город наполнен вооруженными людьми. Не исключено, что нам придется удирать от преследования. Серебро будет мешать нам двигаться — и что тогда? Побросаем слитки? Да и не за серебром мы сюда пришли, в конце концов! Нам нужны золото, каменья, жемчуга. Все это хранится в казначействе, на берегу залива. Надо идти туда, да поскорее, — а там мы заберем столько драгоценностей, сколько все наши четыре пинассы не поднимут! Но надобно спешить!

7

Матросы послушались (хотя и не весьма охотно) и ушли за Дрейком. Но тут, запыхавшись, подбежал матрос с «Паши»: испанцы большими силами атаковали дюжину моряков во главе с Томом Муни, оставленных при пинассах, и без подкрепления тем долго не продержаться. Возникла серьезная опасность, что испанцы захватят пинассы и тем отрежут англичан от моря, от дома, от жизни… Дрейк распорядился:

— Оба Джона: братец и ты, Оксенхэм! Мы сейчас пойдем на штурм казначейства, и каждый человек у нас будет на счету. Но вы скажете ребятам, что мы постараемся справиться с нашим делом сколь возможно скорее и сразу же пойдем к ним. Пусть продержатся часа — самое большее — три. Да, три, более не требуется…

Остальные двинулись к казначейству — тоже веря в скорую победу. Собственно, все англичане передвинулись к побережью, только главные силы шли двумя кварталами восточнее гонцов.

Едва подошли к казначейству — прибежал от пинасе Джон Дрейк сообщить малоприятную новость: симаррун Диего явился и сообщил, что губернатор Панамы выделил неделю назад сто пятьдесят солдат для защиты Номбре-де-Дьос от симаррунов и вот-вот они должны здесь появиться!

Положение становилось с каждой минутой хуже и хуже. Действовать надлежало очень быстро и очень точно. Иначе не то что сокровищ — жизни можно не увидеть более.

И тут счастье окончательно отвернулось от Дрейка! В две минуты, как это только в тропиках и бывает, жидкие белесые облачка сгустились в низкие, провисающие темные тучи — и грянул ливень! Порох отсырел, запалы мушкетов погасли, и даже тетивы луков, промокнув, ослабли. Отряд погрузился в уныние, и вот-вот англичан могла обуять паника.