Пират моего сердца

Поглубже вздохнув, Аннелиза ворвалась в кают-компанию, не дожидаясь, пока разинувший рот караульный бросится объявлять о ее приходе.

Разумеется, капитан никак не ожидал ее появления в столь экзотическом виде, однако он лишь бросил на нее ничего не выражающий взгляд, и только слегка приподнявшиеся брови выдавали его удивление.

– Ян передал мне, что вы приболели. В самом деле, вид у вас не вполне здоровый. Надеюсь, ничего серьезного?

Аннелиза покачала головой и скользнула на свое обычное место. Пока Клопсток занимался сервировкой стола, они сидели в непривычном молчании. Фербек поигрывал каким-то прибором, поворачивая его из стороны в сторону, а его помощник тем временем закончил хлопоты с вином и стал наполнять свободные стаканы свежей водой. Но Аннелиза не могла больше ждать. Она схватила свой стакан, не дав наполнить его до конца, и залпом выпила всю воду. Лишенная питья в течение дня, она нашла ее вкуснее самой чистой воды из быстрого ручья.

Какой же вкусной должна была казаться эта вода узнику, не получавшему ее в достаточном количестве с самого появления на корабле!

Аннелиза поставила пустой стакан на стол, и Клопсток тут же подскочил, чтобы снова наполнить его. Но Фербек, похоже, ничего не замечал, погруженный в свои раздумья. «И весьма некстати», – подумала Аннелиза. Сейчас она как никогда нуждалась в полном внимании с его стороны. Она безуспешно пыталась придумать, как наилучшим образом подступиться к нему для разговора о мытарствах человека, сидящего где-то у них под ногами.

– Капитан, я хотела вам сказать, что со мной все в порядке, однако меня очень беспокоит здоровье кое-кого еще.

– Вот как? Но мои матросы в отличной форме.

Аннелиза не сомневалась, что капитан намеренно уходит от обсуждения интересующей ее темы.

– Я имею в виду человека, из-за которого возник весь этот переполох во время захода в бухту Салдана.

– А, так вы о пленнике! – Фербек подцепил кусок баранины и, подержав его некоторое время на весу, с хмурым видом положил обратно в тарелку. – Самый твердолобый из всех, кого я имел несчастье перевозить. – Он покачал головой, словно сердясь на самого себя за то, что так разоткровенничался. – Сплю и вижу, как бы поскорее избавиться от него – пусть им занимаются власти.

– И все-таки, что он сделал? – не унималась Аннелиза.

Она совсем не была уверена, что капитан станет отвечать ей, поэтому ее ничуть не удивило, что пауза продолжалась достаточно долго. Наконец Фербек, тяжело вздохнув, произнес:

– Он совершил худшее из всех преступлений.

Разочарование охватило ее, образ, созданный подогретым жарой воображением, мгновенно потускнел. Узник оказался совсем не той героической личностью, какой она его себе великодушно представляла. Ей оставалось только досадовать на себя за то, что столько времени она отдала пустым грезам: боготворила преступника, как наивная школьница.

– Значит, он убийца? – Аннелиза была уверена, что на свете нет ужаснее преступления, чем отнять жизнь у другого человека.

– Хуже. – Фербек втянул воздух с таким видом, будто признание всех зверств, совершенных пленником, вызывало в нем глубокую боль. – Этот человек – пират, который не довольствовался нападением на суда и простыми грабежами. Он нанес урон нашей компании, поразил ее в самое сердце…

Фербек обернулся к своей конторке и, выдвинув небольшой ящик, вынул из него тряпичный мешочек; затем, повернувшись, высыпал на стол несколько предметов овальной формы. Маленькие, величиной с сушеный чернослив, они были окрашены в коричневый цвет.

– Вот, полюбуйтесь.

Аннелиза с недоумением повела плечами:

– Мускатный орех?

– На нем-то и попался наш «гость» с нижней палубы. Он пытался нелегально провезти эти орешки.

Аннелиза вспомнила, как мать часто сетовала по поводу одной из убыточных сторон их работы под началом компании. Школа была вынуждена заказывать продовольствие только через ее рыночную сеть, а контрабандисты те же самые специи предлагали по более выгодным ценам.

– Как знать, возможно, кому-то его преступление покажется не таким уж страшным, – осторожно заметила Аннелиза.

– Да вы посмотрите сюда! – Фербек, побагровев, ткнул в горсть орехов, и они разлетелись в разные стороны. – Вы что, не видите, какого они цвета?

Обыкновенный цвет, может быть, лишь слегка темнее цвета тех орехов, которые она десятки раз размалывала у себя на кухне.

– Надеюсь, они свежее, чем у нас в Амстердаме?

– Свежее? Ну и ну! – Фербек наградил ее взглядом, полным жалости и презрения. – Жене плантатора следует знать разницу между «свежестью» и «всхожестью». Все партии мускатного ореха до единого плода перед отправкой с островов Банда должны вымачиваться в известковом растворе. Это делается для того, чтобы убить зародыш. Правильно обработанный орех имеет белесоватый оттенок, а эти – коричневые. Орехи, конфискованные у негодяя, еще не утратили всхожести. Всхожести! Понимаете? – Капитан сделал особый упор на этом слове, будто полагал, что чем настойчивее он его произносит, тем глубже она осознает чудовищность совершенного преступления.