Пиратская доля

– Мне показалось, вы именно этого и хотели, – насмешливо улыбаясь, ответил мужчина, вошел в дом следом за мной и осторожно прикрыл дверь. Какой теперь в этом смысл? Она все равно сошла с петель.

Я осмотрелась. Впереди тянулся длинный коридор, справа находилась огромная дверь в кабинет отца, совмещенный с библиотекой, в конце коридора – арка, ведущая в столовую, а слева – лестница с резными перилами. Тихо так, пусто. В этом доме царила мертвая тишина, да и сам он вдруг после смерти папы превратился в мертвеца. Нет хозяина – нет жизни в доме.

Медленно я поднялась на второй этаж и сразу же свернула в свою комнату. Капитан пошел следом за мной. Яркий свет луны освещал небольшую комнатушку, и я увидела на кровати и на полу впопыхах разбросанные вещи. Папа назвал бы меня неряхой, если бы увидел весь этот бардак, а я не стала бы отрицать – убираться за собой я не привыкла.

Я подошла к комоду, открыла верхний ящик и, порывшись в таких ненужных, кажущихся теперь чужими вещах, нашла серебряный кулон на тонкой цепочке. Это кулон моей мамы. Единственное напоминание о ней, кроме портрета в библиотеке. В день отъезда я совершенно забыла об этой маленькой вещице, и потом на корабле долго не могла заснуть от обиды и своей глупой забывчивости. Теперь я рада, что мне представился шанс забрать его с собой.

– Возьмите, – сказал капитан и протянул мне два небольших льняных мешка. – Можете сложить сюда свои вещи.

– Спасибо, – тихо отозвалась я.

Надев на шею кулончик, я начала метаться по комнате и закидывать в мешки то, что мне казалось нужным – пару сменных платьев, обувь, любимую расческу, чулки и сорочки. Даже пудру с собой прихватила, на что капитан лишь сдержанно улыбнулся.

Закончив собирать вещи, я отдала мужчине два заполненных мешка и, вспомнив про книги, сбежала по лестнице на первый этаж. Остановилась я только у двери в кабинет. Неуверенно касаясь пальцами ручки, я все не решалась зайти туда, словно после этого случится что-то ужасное. А может, так и будет. Там все принадлежит отцу – стол, стулья, книги. Каждая мелочь будет напоминать о давно минувших днях.

Только когда позади меня раздались шаги капитана, я отворила дверь и зашла внутрь. В нос тотчас ударил запах старых книг и дерева. Сердце жалобно сжалось в груди, и я неуверенно прошлась вдоль заполненных стеллажей, едва касаясь пальцами переплетов книг. Здесь так много воспоминаний. Все они радостные, счастливые. Так много детских книжек, которые папа читал мне перед сном снова и снова, а после нежно целовал в лоб и уходил в свою комнату. Вот бы вновь ощутить прикосновение его теплых губ к своей коже, услышать ласковый убаюкивающий голос…

Слегка встряхнув головой, я нашла пару книг, в основном романы, чтобы читать их в свободное время, и вышла к капитану. Он стоял у дальней стены, где висели портреты моих родителей. Подойдя к нему, я положила в мешок книги и, выпрямившись, тоже посмотрела на портреты.

– Это ваша мать? – спросил капитан, кивнув на изображение женщины с рыжими кудрями и светлыми зелеными глазами.

– Да, – тихо ответила я, внимательно осматривая портрет. Художник отлично ухватил и передал ее черты. Именно такой я ее и помнила – нежной, мягкой, спокойной. – Она умерла, когда мне было семь лет, – зачем-то сказала я и почувствовала, как меня охватывает волна печали. Невыразимой, глубокой печали.

Краем глаза я заметила, что взгляд капитана обратился ко мне. Но я не обернулась к нему, продолжила смотреть на портреты, словно видела их первый раз в жизни.

– Я была единственным ребенком, – тихо продолжила я. Наверное, этот рассказ больше предназначался мне, а не капитану. Хотелось выговориться. – Больше мама не смогла забеременеть. После ее смерти папа не находил себе места, так тосковал по ней. У меня сердце разрывалось от боли. Но вместе мы справились с этим. Боль утихла, и мы стали вспоминать матушку с доброй улыбкой, а не со жгучими слезами на глазах. Я все спрашивала папу, не хочет ли он жениться снова… И облегченно вздыхала, когда он говорил, что ему никто не заменит мою мать. Она всегда рядом, всегда здесь – так он говорил…

Нежданные горькие слезы подступили к моим глазам, горло словно судорогой сжало, и я сдавленным шепотом произнесла:

– Папа ушел. Он тоже ушел, капитан… Почему… Почему мои самые дорогие люди так быстро оставили меня?.. Почему же так больно… В сердце пусто…

В душу вползла глухая тоска, я закрыла лицо руками, почувствовав, как защипало в глазах. Не смогла сдержаться и, не думая о том, как на это отреагирует капитан, расплакалась.

***

Ее плечи дрожат, тишину, царящую в кабинете, разрезают горькие всхлипывания. Такая невинная, беззащитная. По ее нежному лицу бегут обжигающие кожу слезы, скатываются по щекам, подбородку, шее, теряются в горловине рубахи. Сейчас она кажется такой хрупкой, маленькой, потерявшейся от тоски. При виде нее сердце отчего-то стучит так сильно, громко, заглушая ее рыдания. Жак вдруг осознал, что проникся к ней сочувствием.