Пиратский остров; Молодые невольники

– Да, – ответил молодой плантатор, – это старое знакомство. Он хорошо знал наши дела, по крайней мере, до последнего времени. Я должен вам сказать, что мы даже воспитывались вместе. Его плантация была по соседству, теперь же большая ее часть входит в состав нашей. Потому-то он и сказал, что посетил свою родину.

– А теперь он уже не ваш сосед?

– Нет, он все продал.

– Вот оно что…

– Да. Нат считался здесь тем, кого мы в Теннесси зовем сорвиголовой, если не хуже. Он мало работал, тратил много денег, бывал в сомнительных местах и вращался в не менее сомнительном обществе, как и его отец. В один прекрасный день Брэдли вынужден был все продать, чтобы уплатить долги. Так как его земля граничила с нашей, то мы купили большую ее часть и нескольких его невольников. Эти негры рассказывают про Ната ужасные истории. Если они хоть наполовину верны, его следует избегать и опасаться. Меня особенно удивляет, что мой брат бывает у него и сам его частенько принимает.

– Ваш брат?

– Да, его плантация в Миссисипи, недалеко от той, о которой говорил Брэдли. Кажется, он в самом деле зарабатывает много денег, как писал мне брат. У него около сотни негров, и его карманы всегда набиты золотом. Никто не знает, что ему помогло выбраться на поверхность. Но мне думается, что Нат добывает средства в игорных домах Нового Орлеана. Мой брат Генри пишет, что он ездит туда зимой, живет там некоторое время и возвращается всегда с деньгами. В прошлом году он купил для своей плантации около пятидесяти негров, я уж не говорю о том, что владения его тоже расширились. Вы вроде бы говорили, что были в Новом Орлеане?

– Был.

– Много там играют?

– Да, очень много.

– Тогда не удивительно, что Брэдли составил себе состояние игрой. Если при этом играют в покер, то, конечно, он всех обыгрывает. Еще ребенком он обставлял в эту игру негров своего отца.

– Он играл с неграми?

– Он может играть с кем угодно, лишь бы у соперника было что проиграть. Это было еще до того, как он отсюда уехал. Он довольно долго ошивался здесь, даже после того, как потерял плантацию. Чего только не происходило – петушиные бои, пьянство, драки – некоторые говорили о худшем. Не удивляйтесь, почему я был с ним так холоден, хотя мы и школьные товарищи.

– Я ничуть этому не удивляюсь. По-моему, вы вправе держать его от себя на еще большем расстоянии.

– Да, наверное. Хотел бы я, чтобы мой брат поступал так же!

– Но что же их связывает?

– О, многое! Генри принимает его у себя, а этот мерзавец может там свободно говорить с Корнелией, как он называет нашу сестру. В Миссисипи довольно странные нравы. Как вы знаете, там большинство земель принадлежит всевозможным спекулянтам, которые ничуть не заботятся о том, с кем они имеют дело, лишь бы те платили. Брат мой – славный малый, но неразборчив в знакомствах – ему бы только было с кем поохотиться. Страсть к охоте и заставила его поселиться там, хотя он в этом и не признается. В наших краях редко встретишь медведя, а серны и антилопы почти совсем перевелись, на берегах же Миссисипи много и пушного зверя, и пернатой дичи.

– Да, я тоже слышал об этом.

– Но извините, я вам порядком, должно быть, надоел своими разговорами, да и наши лошади подустали. Вот гостиница старого Спайсера; если угодно, мы там пообедаем и отдохнем, а вечером, когда спадет жара, поедем дальше в Колумбию.

Мы сошли с лошадей перед воротами гостиницы «Лафайет» и, обменявшись любезностями с хозяином – майором Спайсером (в Теннесси все содержатели гостиниц – по меньшей мере майоры), передали лошадей вышедшим неграм. В гостинице нам подали жареный картофель и поросенка. Этого было достаточно, чтобы подкрепиться, а вечером, после отдыха, мы снова пустились в путь.

Глава V. На плантации

Из всех эпизодов моей жизни я ни об одном не вспоминаю с таким удовольствием, как о моем кратком пребывании на хлопковой плантации Вудли.

Мне показали зеленые зерна хлопкового растения, покрытые как бы легким пухом. Показали, как их сеять, как отделять сорняки от молодых побегов. Я видел, как растение принимает сначала форму белоснежного цветка, как потом лопается плодовая коробка, появляется кусок белого хлопка. Я познакомился также и со сбором хлопка, со способом его прессовки, упаковки и окончательного приготовления к отправке на рынок.

Все это мне в основном рассказывал Уолтер Вудли, но и его очаровательная сестра участвовала в этих беседах, которые я, наверное, никогда не забуду. Они были настолько интересны, что я с удовольствием прослушал бы их еще раз и остался бы для этого даже до следующего сбора урожая, но в своем положении случайного гостя я, конечно, не мог этого себе позволить. Поэтому, пробыв на плантации неделю, я уехал.

Казалось, ничто не могло омрачить жизнь такого счастливого семейства, как Вудли, но я все же чувствовал, что что-то не так. Впрочем, это были лишь смутные догадки, но и их оказалось достаточно, чтобы огорчить меня.

Я не забыл Ната Брэдли, той развязной манеры, с которой он говорил о делах Вудли, а в особенности того тона, которым он выражался о Корнелии.