Пиратское солнце (ЛП)

Гретели открыли пальбу, но теперь бой перешел в ближний, и катамаран, рванувшись вперед, тут же сбросил обороты. Из одной гондолы выпрыгнула маленькая фигурка с большой саблей; один из авиаторов неуклюже блокировал удар своей винтовкой, но силой натиска был сброшен с байка. Коротышка-фехтовальщик уперся обеими ногами в дымящийся бок байка и оттолкнулся. Его целью был следующий байк, но его пилот слишком шустро ухватился за винтовку.

Антея метнула свою саблю. Сабля попала авиатору ниже плеча, но не впилась, а сбила ему прицел, так что его выстрел ушел в сторону, а в следующее мгновение на него насел невысокий человечек.

Антея выскользнула из крыльев и прыгнула, оттолкнувшись от обломков шара. Она осталась без сабли, но в такой тесноте то, что было с ней, подходило даже лучше.

Примерно в шести футах от нее плавали в воздухе два байка. Антея влетела между ними, и когда их наездники развернулись, чтобы напасть на нее, она нанесла удар. Длинная шпилька на ее правой пятке поразила первого наездника ниже челюсти; она уже в повороте выбросила вторую ногу, пригвоздив икру другого мужчины к его же байку. Когда тот зашипел от боли и потянулся к ее лодыжке, она подтянула ноги и вбила оба сапога ему в грудь. Проделывая это, она накренилась влево, так что начала оборот вокруг противника и, проходя мимо, сумела ухватиться за его плечо. Она снова уперлась ногами, на этот раз без усилия, и прыгнула.

Оставалось двое, и оба были хорошими фехтовальщиками. Ее союзник — кем бы он ни был — бесшабашно атаковал первого. Одну ногу он заклинил в воздухозаборнике байка авиатора, не давая ему завестись. Авиатор прибег к тому же приему — застрял ногами в стременах байка.

Собственный противник Антеи встретил ее коварным выпадом своей рапиры, но был изумлен, когда она парировала удар одним каблуком-шпилькой, а другим сапогом скользнула по лезвию, выкручивая его. Он чуть не оказался обезоружен и с руганью подался назад. Антея с ухмылкой глянула на него из-за ног в боевой стойке.

Он попробовал режущий удар. Она блокировала лезвие лодыжкой, хотя оно так раскроило кожу, что из-под нее выступили стальные поножи. Он снова рубанул, и она поймала лезвие между подошвой и пяткой левого сапога. Она снова извернулась, и снова он чуть не потерял оружие. Теперь его клинок застрял.

Она подвела колено к подбородку, в результате сразу подтянувшись к противнику. Прежде чем тот осознал свою ошибку, она ударила его другой ногой, правой пяткой пробив ему лоб. Он единожды содрогнулся в конвульсии и поплыл прочь.

Антея сделала пируэт, поймав руль байка пальцами ног. Кровь испещрила каплями воздух между ней и последним турбоджетом, и на этом последнем восседал Дариуш Мартор. Он пялился на нее с откровенным удивлением.

— Это женский боевой стиль для невесомости, — сказала она, скромно пожимая плечами. — Учат в моих краях. Наши ноги — лучшее оружие, потому что у нас центр тяжести ниже…

Дариуш стряхнул транс: «Пошли!» Он подался, чтобы взять ее за руку.

— Там, внутри, Чейсон, — сказала она, кивая на цирковой шар.

Он покачал головой, и на секунду — другую она пришла в ярость. Потом он сказал:

— Мы его уже подобрали. Некогда! Сейчас тут будут кишеть гретели.

Взявшись за руки, они подгадали время прыжка с последнего байка и, пока он обрушивался в дым и огонь, подплыли к ожидавшему их катамарану. Она проскочила сквозь открытый люк в подставленные руки Чейсона.

* * *

— Не измывайтесь надо мной, я никогда раньше таких штук не водил. — Ричард Рейсс высунул кончик языка между зубов и скосился на приборы. А за пластиковым ветровиком проносились кирпичи, сучья и вихрились листья.

Чейсон уставился на посла.

— Ричард, а почему вы одеты как клоун? — По краям сиденья Рейсса расползлись штанины необъятных панталон и полы кофты в горошек; на щеках у Ричарда красовались алые пятна, которые явно уже пытались оттирать.

Посол с огромным достоинством повернулся, смерил Чейсона холодным как сталь взглядом и заявил:

— Это очень длинная история, и я предпочел бы ее не касаться.

Дариуш схватил его за плечо и закричал: «Ноль на сорок! Быстро!» Ричард обернулся назад, выкрутил шар управления на нулевой градус широты и сороковой — долготы, и суденышко описало длинную, выворачивающую желудок дугу, в конце которой они вошли в забитую обломками артерию, ведущую прочь от городских колес, блокхауза — и, хотелось бы надеяться, гретелей.

Гул двигателя успокаивал; даже голоса пререкающихся Дариуша и Ричарда заставляли Чейсона улыбаться. Наконец-то он мог позволить себе немного расслабиться.

— Думаете, эта штуковина довезет нас обратно до дома? — спросил он в пространство.