Пираты южных морей

Доброта сего достойнейшего мужа в отношении пасынка не ограничилась одним лишь предоставлением последнему места в конторе: коммерсант продвигал Барнаби по службе столь быстро, что еще до достижения двадцати одного года наш герой совершил на судне мистера Хартрайта «Прекрасная Елена» в качестве суперкарго[4] целых четыре плавания в Вест-Индию, а вскоре после празднования совершеннолетия отправился и в пятое. Причем держал он себя не просто как суперкарго, но скорее как доверенное лицо мистера Хартрайта, который, не имея собственных детей, весьма ревностно, как будто Барнаби был его родным сыном, содействовал нашему герою на столь ответственной должности; поэтому иной раз даже мнение капитана судна значило едва ли более, нежели мнение Барнаби, невзирая на молодость последнего.

Что до агентов и партнеров мистера Хартрайта в тех краях, то они, зная что сей добрейший человек опекает юношу, словно родной отец, также были весьма вежливы и услужливы по отношению к мастеру Барнаби. Особым дружелюбием отличался некий мистер Эмброуз Гринфилд из ямайского Кингстона, который при нанесении Барнаби визитов к нему делал все от него зависящее, дабы пребывание юного суперкарго в их городе неизменно оказывалось приятным и комфортным.

Но довольно пересказывать биографию нашего героя. Пора уже перейти к изложению событий, послуживших поводом для написания сего повествования; впрочем, без данного вступления будет весьма затруднительно постичь суть всех тех выдающихся приключений, что выпали на долю Барнаби вскоре после достижения им совершеннолетия, равно как и уяснить логику их последствий.

Ибо именно во время его пятого путешествия в Вест-Индию и начались те необычайные приключения, о которых я вам сейчас поведаю.

Барнаби пробыл в Кингстоне уже без малого четыре недели, проживая у весьма порядочной и уважаемой вдовы по имени Анна Боллз, которая вместе с тремя симпатичными и милыми дочерьми содержала в предместье уютные меблированные комнаты с довольно приличным обслуживанием.

Однажды утром, когда наш герой сидел, потягивая кофе, облаченный лишь в свободные хлопковые кальсоны, рубашку, жилет да тапочки, что было вполне в обычаях страны, где каждый стремится перехватить как можно больше прохлады, так вот, когда он сидел и попивал себе кофе, к нему зашла мисс Элиза, младшая из дочерей хозяйки, и вручила записку, которую, по ее словам, только что передал в дверях для мистера Тру какой-то незнакомец, не ставший дожидаться ответа. Можете представить себе удивление Барнаби, когда он развернул записку и прочел:

Мистеру Барнаби Тру

Сэр, хоть Вы и не знаете меня, я Вас знаю и посему уведомляю о следующем: ежели в ближайшую пятницу в восемь часов вечера Вы заглянете в таверну «У Пратта», что на Харбор-стрит, и пойдете с человеком, который скажет Вам: «„Королевский владыка“ прибыл», то узнаете кое о чем, из чего сможете извлечь для себя выгоду совершенно небывалую. Сэр, сохраните эту записку и покажите ее тому, кто обратится к Вам с указанными словами, дабы, он мог удостовериться, что Вы именно тот, кто ему нужен.

Таково было содержание записки, на которой не значилось ни адреса, ни вообще какой бы то ни было подписи.

Поначалу Барнаби захлестнуло величайшее удивление. Затем ему пришло в голову, что это просто-напросто некий остряк, каковых в том городе знал он предостаточно — и проказы коих порой выходили за рамки приличия, — самым дерзким образом пытается его разыграть. Однако же когда он расспросил мисс Элизу касательно подателя записки, то она смогла сообщить лишь весьма немногое: посланец был высоким и крепким мужчиной с красной косынкой на шее да с медными пряжками на туфлях; и выглядел он как моряк, ибо у него была длиннющая коса. О боже, ну что это за описание для оживленного портового города, улицы которого топчут десятки человек подобной наружности?! Словом, наш герой убрал сию записку в бумажник, намереваясь показать ее тем же вечером своему доброму другу мистеру Гринфилду и спросить у того совета. Так он и поступил, и мнение сего джентльмена совпало с его собственным: наверняка Барнаби хочет разыграть какой-то фигляр, и письму этому значения придавать не стоит.

И хотя Барнаби укрепился во мнении относительно природы полученного сообщения, он все же решил про себя, что поучаствует в проказе до конца и пойдет в таверну «У Пратта», как того требовала записка, в указанный день и час.