Пираты Карибского моря. Мертвецы не рассказывают сказки

– На короткий миг я приобрела все, Генри, но, как выяснилось, лишь для того, чтобы тут же вновь это потерять, – вздохнула Карина.

– Ну, скажем так, не совсем все, мисс Смит, – ответил Генри, протягивая Карине спасенный им дневник Галилея, а затем медленно протянул руку, переплел пальцы девушки со своими пальцами. Охваченная порывом, Карина прильнула к груди юноши и крепко его обняла. Генри был прав – еще далеко не все потеряно, а может быть, вообще только начинается.

– Барбосса, – поправила она его. – Меня зовут Карина Барбосса.

Глава семнадцатая

Над Карибским морем горел закат, заливал своим мягким оранжевым светом поднимающиеся из воды высокие скалы. Эти скалы сохраняли свой облик на протяжении многих столетий и уж тем более не изменились с того дня, когда Уилл Тернер впервые распрощался здесь с Элизабет Суонн перед тем, как возвратиться на борт «Голландца». Такими же, как сейчас, эти скалы оставались и спустя десять лет, когда Элизабет вернулась сюда, чтобы познакомить своего сына Генри с его отцом. Такими же скалы были и тогда, когда Генри отправился на поиски приключений, оставив их у себя за спиной.

Теперь отсюда на поиски новых приключений уплывала «Черная жемчужина», за которой взволнованно наблюдал стоявший на вершине скалы Генри.

Скосив глаза, он подумал о том, что волнуется не только потому, что надеется вскоре увидеть своего отца. Ничуть не меньше волновала его и стоявшая рядом с ним девушка, и нужно признать, что в лучах заката Карина выглядела просто божественно. Ярко блестели глаза девушки, искорки закатного солнца переливались на ее рыжеватых волосах. Поймав на себе взгляд Генри, Карина невольно покраснела.

– Возможно, Джек был прав, – сказал Генри, прерывая молчание.

– Насчет чего? – спросила Карина.

– Чесотки, – загадочно ответил он и, прежде чем Карина успела спросить, при чем тут чесотка, наклонился, закрыл глаза и потянулся губами к ее губам...

Шлеп!

Вместо мягких губ Карины Генри познакомился с ее твердой и сильной ладонью.

– Ты что делаешь? – воскликнул он, прикрывая рукой свою пылающую щеку.

– Просто хочу убедиться, в самом ли деле это ты передо мной, – игриво улыбнулась Карина.

– Я это, я, можешь не сомневаться!

– В таком случае я, очевидно...

– Ошиблась! – закончил за нее Генри. Казалось, они проигрывают заново давний диалог, который состоялся у них на борту «Жемчужины». Правда, тогда Генри не был уверен в своих чувствах, сейчас же он в них не сомневался.

– Слегка заблуждалась, – все с той же улыбкой возразила Карина. – Хотя кто-то может возразить, что...

Генри поцеловал Карину, не дожидаясь, когда она закончит фразу Поцелуй вначале был нежным, легким, но с каждой секундой становился все более глубоким и страстным. Джек был прав, любовь как чесотка – только начни чесаться и не остановишься. Когда Генри, наконец, оторвался от губ Карины, он поправил ее выбившуюся из-за уха прядь и сказал:

– Извинения приняты.

Затем он вновь потянулся, чтобы поцеловать Карину, но замер, так и не коснувшись ее губ. Нет, не новой пощечины он опасался, какая чушь! Просто заметил краем глаза какое-то движение на море.

– Ты это видела? – спросил Генри, приближаясь к краю скалы.

Карина подошла следом, окинула взглядом раскинувшееся перед ней бескрайнее море. Вначале она не увидела ничего, кроме рядов спокойно катящихся волн и кружащих над ними птиц, но потом... На фоне красного диска, каким казалось уходящее за горизонт солнце, появилась едва заметная черная точка. Она росла, приближаясь.

Генри вытащил свою подзорную трубу и дрожащими руками поднес ее к глазам, а затем радостно вскрикнул:

– «Летучий Голландец» вернулся!

* * *

Уилл Тернер давно уже перестал надеяться на то, что когда-нибудь этот день настанет, но он пришел, и наложенное на Уилла проклятие потеряло силу Он больше не обязан был постоянно находиться на борту «Голландца». Он снова мог сходить на сушу в любое время, когда захочет. И что самое приятное – он, наконец, сможет вновь встретиться со своим Генри. Уилл покинул борт «Голландца» и поднялся на вершину скалы. Здесь он увидел своего сына и стоявшую рядом с ним прелестную девушку.

– Дай-ка мне взглянуть на тебя, сынок, – сказал Уилл, подойдя ближе. Он положил руки на плечи своего мальчика и улыбнулся, подумав о том, что не мальчишеские это плечи, а мужские. Настоящие. Да, Генри не был больше тем мальчиком, каким его оставил Уилл несколько лет назад. Не был он больше и упрямым наивным юношей, пробравшимся на «Голландец», чтобы поклясться своему отцу, что спасет его.

С той поры много воды утекло, много всего случилось, и вот проклятие Уилла снято, а Генри изменился до неузнаваемости, из угловатого подростка превратился в красивого сильного молодого мужчину. Не в силах сдержать свои чувства, Уилл пылко обнял Генри, и так они долго стояли, не произнося ни слова.

Наконец, Уилл оторвался, отодвинул сына на расстояние вытянутых рук и задал вопрос, который не давал ему покоя с той минуты, как было снято, рассеялось проклятие:

– Как ты это сделал? Как тебе удалось спасти меня?