Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

— Намотайте мои внутренности на якорный барабан! Ослепни я завтра, если не вижу нашу победу! Вперед и вместе! Вперед! — прокричал силою всех своих могучих легких Добрая Душа.

«Андрес II», несмотря на то что прикомандированные к хирургу Медико матросы то и дело уносили в лазарет раненых и борта имели повреждения, уверенно приближался к пиратскому фрегату.

— Тысяча дельфинов! Меркурий угодил раскаленным ядром в погреб рядом с Санта-Барбарой! Отходим! Немедленно! Лево руля! Марсовые к вантам! По реям! Отдать паруса! — прокричал де ла Крус и вскоре вслед подал необходимые команды о перестановке парусов.

Однако взрыв — корабль огненной волной разломило надвое, и многие его части, как и люди, полетели в небо — был такой силы, что ударная волна встряхнула и «Андреса II», Следом палубу его покрыли ликующие возгласы. Корсары праздновали победу и воздавали хвалу прозорливости своего славного капитана. Хорхе, с покрасневшим от волнения лицом, принялся с жаром обнимать де ла Круса.

Освободившись от объятий, капитан спросил:

— Сколько потерь у нас? — грусть слышалась в его голосе.

— Девять без жизни и семнадцать в лазарете у Медико.

— Погибшие лежат в своих гамаках? — Капитан оперся обеими руками о перила мостика. — Надо поднять тонущих в море. Все шлюпки на воду!

На спасение восьмидесяти семи из двухсот пятнадцати пиратов ушло два часа. Сухого Пороха среди них не оказалось. Кто-то сказал Доброй Душе, что их капитана буквально за несколько мгновений до взрыва разнесло на куски прямым попаданием ядра.

Когда пираты были загнаны в кубрики, де ла Крус спросил, все ли готово к погребению погибших.

— Да, — ответил шкипер Аугустин, — Добрая Душа давно ждет вашего распоряжения. Все готово.

На палубе собрался весь экипаж. Были и раненые, способные ходить. Из лазарета вышли Медико и с ним те, кто помогал там ему и лекарю. Было слышно, как шипела вода, разбиваемая форштевнем, и в снастях слегка посвистывал ветер. Аугустин запел грустную песню. Успех принялся подвывать, но де ла Крус приказал: «Сидеть!» — и пес умолк.

Погибших в бою, зашитых в мешки, подняли одного за другим на рилинг — рельсовое устройство левого борта — и опустили в пучину.

— Спите в мире на самом большом человеческом кладбище! Рядом много ваших товарищей! Бог пожелает, и мы будем с вами! — Капитан перекрестился и велел коку на ужин выставить каждому по кружке рома. — Идем в Гавану!

Еще до того, как прозвенел колокольчик кока, капитан прошел по кубрикам, где находились плененные. Вызвал одного из них, у кого молодое лицо безобразил рваный шрам.

— Скажи, почему ты стал пиратом? — спросил де ла Крус.

— Я полной грудью, всем моим телом и Сознанием ощущал сво-бо-ду. Она давала мне возможность вольно дышать, непринужденно думать, смело глядеть в глаза любой опасности, любой жизненной ситуации. Вы должны знать, что наши законы справедливы. Мы друг другу настоящие братья! У нас нет обмана, каждый делает, что желает его душа!

— Справедливы со своими, с собратьями. И То не всегда! А что вы собой представляете, когда грабите, убиваете беззащитных людей, торгуете ими?

Пират на секунду замолчал, но тут же продолжил:

— Надо мной властвовала одна воля, воля капитана. И то только на борту. И редко когда капитаном бывал такой негодяй, каким был Сухой Порох.

— По тому, как вы мыслите и говорите, я вижу, вы достаточно образованный человек. Вам должны быть знакомы порядки нашей цивилизации.

Недавно спасенный от верной смерти пират вскинул быстрый взгляд на де ла Круса, усмехнулся и мгновенно ответил:

— Потому я и стал пиратом! Цивилизация! В ней нет иного более опасного человеку зверя, чем другой человек. Каждый живет и думает, как ему лучше обмануть, подавить ближнего! А потом, что может быть на свете прекраснее моря? И ласкового, и свирепого. А тяжелый труд на парусном корабле может приносить счастье только настоящим людям.

— Каково настоящее имя Сухого Пороха?

— Оливер Астон. Чтоб с него все взяли черти в аду! Часто прибегал к пагубной практике. Порол плетьми! Вместо двадцати-тридцати ударов, как было положено прежде, приказывал давать вдвое больше. За простую, порой случайную провинность, загонял в непогоду несчастных на долгие часы на самые высокие реи. Люди от усталости падали на палубу, другие прямо в море. Гибли на глазах. А то на всю ночь ставил на колени на железо. Еще хуже, опускал беднягу на веревке под киль идущего корабля.

— А отчего у тебя такой в клочьях шрам на лице?

— Лекарь прижег каленым железом гноившуюся рану.

— Советую, соглашайся на предложение губернатора поработать. Я попрошу за тебя. Сохранишь себе жизнь. Ты молод. И подумай о жене и детях!

За ужином в кают-компании выпили за здравие Меркурия, за его мастерство. Потом все отправились на бак послушать пение Аугустина.

Как только занялась утренняя заря, «Андрес II» подошел к крепости Эль-Морро, флагами испросил право на вход в залив и там, в ожидании представителя капитана порта, стал на рейд. Однако первым прибыл сам губернатор. Он считал, что покровительствует корсару Педро де ла Крусу.