Пираты сибирского золота

   Здесь кабинет имел контору и тёплый сарай. Сарай был огорожен забором и охранялся сменяющимся три раза в сутки нарядом из трёх казаков и урядника. Работало в доводочной три человека: Марфа, её подруга молодуха Ксения (дочь поселкового старосты) и коллежский регистратор от округа, который следил за работой баб, взвешивал и регистрировал в шнуровой книге «чистый» золотой песок, отбитый из концентрата женщинами.

   Охрана  находилась за  пределами  сарая,  внутри ограды. Вход в сарай был с вахтенной комнатой, через которую входили в помещение, где обрабатывались золотые концентраты. Далее этой комнаты с печью и столом с лавками охранникам ходить запрещал устав. Казаки были вооружены карабинами, револьверами и шашками. Внутри загородки была крытая коновязь с четырьмя лошадьми и яслями для сена. Крепкие ворота в шлихообогатиловку открывались только по звуку рожка, возвещавшего прибытие с прииска коляски со шлихом в специальных  ящиках  из  толстого  железа  под  замками и пломбами. Охраняли груз четверо верховых при полном вооружении, да и возница был казаком и также имел оружие. По сути дела, этот сарай был малой шлихообогатительной фабричонкой, а вернее, цехом. По здешним местам жалованье у работниц было хорошее, начальник раз в две недели выдавал деньги без вычетов. Бабы работали шесть дней в неделю с выходным на седьмой. По рабочей иерархии они находились на самом верху, и другие бабы, хозяйствующие по домам, им завидовали и при встрече здоровались первыми.

   Марфа была строгая, за тридцать, с чуть раскосыми, характерными для русских сибиряков, голубовато-серыми глазами и круглой, не лишённой привлекательности физиономией. Мужики в посёлке, глядя на её статную фигуру, пускались во все тяжкие, чтобы угодить ей. Вольности шаловливых мужских рук она не спускала. Могла так врезать, что и уронить в грязь приставалу.

   Тимоху она любила, но только трезвого. А тот трезвым был редкие дни, когда появлялся из тайги, привозя заработок. По трезвости его тянуло к подруге, а её честность в сохранности Тимохиных денег делала её ещё более привлекательной для бродяги-старателя.

   У Марфы тоже была своя история: она когда-то училась в гимназии в Иркутске, но учёбу пришлось бросить, когда отец, мелкий торговец, разорился. Мать слегла, а денег не то что на лекарства, но и на хлеб то часто не хватало. Она пошла работать. Стирала, убирала дома, работала в корчме на кухне, где вся семья её вроде бы была сыта. Однако сальных приставаний хозяина корчмы не вынесла и, огрев его скалкой так, что тот неделю не показывался в своём заведении, была выгнана с тёплого места.

   Что было дальше и как девушка попала в таёжный посёлок, никто не знал. Знали только, что она была замужем за служилым казаком, а того убили в схватке с китайскими хунхузами  где-то у границы.

  Тимоха приносил Марфе не только деньги и подарки. Он пополнял её погреб и кладовку мукой, сахаром, привозил мясо, правил хату, чинил крышу и всё уговаривал её выйти за него замуж и зажить как все люди. Однако, зная  Тимоху,  она  опасалась и  считала,  что  супруги должны быть вместе, а тот месяцами пропадал в тайге и после возвращения, дня через два-три, загуливал. Женщина считала своего сожителя почти пропащим человеком, но была к нему привязана. Если б не бродяжничество и не пьянка, он был добрым и крепким мужиком. Однако, как водится, Марфу и Тимоху связывало не только сожительство. Марфа некоторое время в детстве и юности видела нормальную жизнь небогатой, но крепкой семьи и рано поняла, что если есть деньги, то и жизнь другая. Работая в посёлке, она нагляделась на людей разных, в том числе и на хозяев с их домами, семьями, колясками, а иркутские воспоминания о спокойной и счастливой жизни просто терзали её. Глубоко в душе она решила: «Накоплю денег и уеду в Иркутск, куплю домик и заживу как люди. Может быть, и Тимоху со временем поставлю на путь».

   Проработав около двух лет на доводке золотых концентратов, она не только овладела ремеслом. Она полюбила эту работу, а природная смётка позволила кое-что придумать для того, чтобы работать стало сподручней.

   Прокопий Януарьевич заметил, что Марфа лучше её подруги отбивает золото от чёрного шлиха. Это привело к тому,  что золота она давала больше напарницы, да и зимой, когда уже переработанный чёрный шлих повторно пускали в обработку, у Марфы выход чистого металла был больше. Наблюдая за работницей, начальник понял, что она делает всё иначе, чем её напарница. Написал в округ о том, как он добился повышения веса извлекаемого из шлиха золота. Получил немалую премию и повышение в чине, став коллежским ассесором. Марфе про премию ничего не сказал, но жалованье ей прибавил.

   Тимоха, вернувшись в очередной раз, кроме денег и припасов попросил её спрятать в укромном уголке золото, которое якобы не хотел сейчас сдавать (а золотце это попало к Тимохе неспроста),  ожидая повышения его в цене. Хозяйка испугалась. По уставу ей было не положено хранить и иметь драгоценный металл, так как её работа напрямую была связана с немалыми его количествами.