Пираты Венеры

Мы обсуждали его планы весь остаток дня и изрядную часть ночи, а утром следующего дня он вылетел на Гваделупу на своей амфибии Сикорского. С тех пор я его не видел, по крайней мере лично, но, несмотря на это, посредством изумительной силы телепатии я общался с ним непрерывно и видел его в странном подземном мире, который четко отражался на сетчатке моих глаз. Таким образом, я — посредник, через которого замечательные приключения Карсона Нейпера будут записаны на Земле, но я — лишь пишущая машинка или диктофон: рассказ, который последует — его!

Глава 2 Мимо Марса

Когда я посадил машину в давшей мне приют бухточке на берегу необитаемой Гваделупы, небольшой мексиканский пароход, зафрахтованный мной для транспортировки с материка людей, материалов и продовольствия, мирно стоял на якоре в крошечном порту.

На берегу, ожидая моего прибытия, толпились у лаборатории механики и ассистенты, которые долгие месяцы работали с такой глубокой верою, готовясь к этому решающему дню. Среди всех возвышались голова и плечи Джимми Велша, единственного американца среди них.

Я подрулил к берегу и поставил амфибию на якорь. Ко мне гребли на лодке, чтобы помочь добраться до твердой земли. Я отсутствовал меньше недели, большую часть этого времени провел в Гарамасе, ожидая предполагаемого письма от Тарзана.

Они приветствовали меня с такой буйной радостью, как будто встречали давно потерянного и воскресшего из мертвых брата: так тосклива, безлюдна и изолирована Гваделупа для тех, кто должен оставаться на ее уединенных берегах в течение пусть даже и краткого времени между прибытиями пароходов с материка.

Возможно, тепло встречи объяснялось желанием скрыть глубину тяжести расставания. Истинные мужчины всегда сдержаны в проявлении своих чувств. Мы были вместе месяцами, между нами возникла дружба, а сегодня ночью нас разделят космические расстояния и останется ничтожная вероятность того, что мы когда-нибудь снова встретимся. Для меня это последний день на Земле. Завтра я для них буду так же мертв, как если бы три фута земли скрыли мое безжизненное тело. Друзья видели мою грусть, они понимали: предстоящая утрата всего земного — это наиболее тяжелое для меня испытание из всех грядущих испытаний.

Я встречался с людьми многих стран, но ни у кого не было таких дружеских чувств ко мне, как у мексиканцев, не испорченных слишком тесным контактом с нерешительностью и жаждой денег уроженцев Соединенных Штатов. А потом появился Джимми Велш. Прощание с ним — как разлука с братом. Месяцами умолял он меня взять его с собой, и я знал, что он будет просить меня до последней минуты, но без необходимости я не мог рисковать еще одной жизнью.

Мы сообща погрузили продукты и материалы на вагонетки, используемые нами для транспортировки от берега до лежащего в нескольких милях в глубине острова лагеря, и отправили все это в сторону небольшого плато, где на направляющих рельсах в милю длиной лежала гигантская сигара.

— Все готово, — сказал Джимми. — Мы закончили все сегодня утром. Каждый ролик направляющих осмотрен по крайней мере дюжиной человек, мы оттянули старую корзину назад и проверили всю длину направляющей три раза при помощи платформы с грузом, а затем снова смазали все ролики доброкачественным маслом. Трое из нас проверили каждую единицу снаряжения и продовольствия отдельно. Мы сделали все, осталось лишь нажать кнопку: теперь мы готовы лететь. Ты собираешься меня взять, не так ли, Кар?

Я покачал головой.

— Пожалуйста, не надо, Джимми, — попросил я. — Я имею полное право рисковать своей жизнью, но не твоей, не забывай этого. Но я собираюсь подарить тебе мой корабль, чтобы ты всегда помнил меня.

Он был, конечно, благодарен, но все же не скрывал своего разочарования тем, что не сможет сопровождать меня, чему служило доказательством различие, которое он проводил между обводами «Сикорского» и старой корзиной, как он любовно окрестил огромный, похожий на торпеду аппарат, готовый унести меня несколькими часами позднее в космическое пространство.

— Тридцать пять миллионов миль, — посетовал он меланхолически, — подумай об этом! Марс вместо родных стен!

— Но это же мечта моей жизни! — горячо воскликнул я.

Ложе эстакады, с которого должна была взлететь ракета, было результатом целого года расчетов и консультаций. День отправления планировался заранее, и также задолго до этого были вычислены положение Марса относительно восточной половины неба в эту ночь и время старта: это было нужно, чтобы учесть вращение Земли и влияние ближайших небесных тел. Эстакада была проложена в соответствии с этими расчетами и построена с очень легким понижением на первых трех четвертях мили, а затем поднималась постепенно под углом в два с половиной градуса над горизонтом.