Пираты XXX века

Некоторое время девушка пристально разглядывала тяжелые качающиеся механизмы, флегматично превращающие горную породу в песок. На первый взгляд никакой системы в этих беспорядочных движениях и перемещениях не было. Однако было понятно, что это простые механизмы-дробилки и применять для их управления плавающий алгоритм совершенно бессмысленно. Это всё равно, что ставить управляющий контур сложностью с систему самонаведения ракеты на механизм, управляющий опусканием ободка унитаза. Простейший алгоритм здесь, конечно, есть, и он повторяющийся, просто она его ещё не вычислила.

Наконец ей удалось зацепиться взглядом за одну деталь, потом связать с ней траекторию другой, третьей и, наконец, спустя четверть часа собрать в цепочку все кажущиеся абсолютно хаотичными мельтешения металлических частей и деталей. Вряд ли на это был способен обычный человек, даже профессиональный горняк или инженер-механик, ему для этого просто не хватило бы ни внимания, ни концентрации: на том и строился расчет черной общины — что никакой безумец не сунется в этот механический ад.

Однако русский диверсионный сцецназ на подобные расчеты всегда плевал.

Теперь следовало понять, как через всё это пролезть. Но и на этот случай у Горностаев тоже имелись свои наработки… Глядя на грохочущее оборудование, Света быстро прогнала в памяти все имеющиеся в запасе песни на три четверти и выбрала подходящую, учитывая также обрушивавшийся в финале серии механических движений тяжелый пресс, хорошо ложившийся на последнее слово куплета, которое как раз выбивалось из основной строки. Это была песня из древнего легендарного кинофильма «А зори здесь тихие»; точнее, она была из какого-то другого фильма, незнакомого Светлане, но именно ее в последнем упоении атакой в стиле «банзай», рассчитанной не на победу, а на красивую смерть, отчаянно пела одна из героинь «Зорь».

Еще некоторое время Рысь, избавившись от всяких мыслей, медитативно, на полном автомате разглядывала механическое мельтешение в полуметре от себя, проникаясь темпоритмом и структурой движения, а затем одним стремительным рывком решительно бросила себя вперед, в грохочущий хаос механизмов и гигантских раскачивающихся деталей.

«Бедному сердцу… так говорил он… — На каждую строку песни девушка быстро перекатывалась под опускающимися и раскачивавшимися огромными металлическими фермами. На четверть минуты Светлана Рысь сама превратилась в простейший механизм, действующий по четко и заранее рассчитанному алгоритму. Человек не смог бы преодолеть это движущееся заграждение — и именно поэтому его преодолевала машина. — Бедному сердцу… — Рывок! Огромная стальная балка на противоходе едва не сняла с девушки скальп, грубо огладив кожу головы горячим потоком воздуха, спрессованного неудержимым движением огромной массы металла до плотности деревянного бруска. Рысь пропустила балку мимо себя в каких-то считаных сантиметрах от черепа и на мгновение увидела в ее поверхности, отполированной миллионами жестких прикосновений к твердой породе, свое искаженное отражение — предельно сосредоточенное лицо с плотно сжатыми губами. Балка вмяла в несокрушимую плиту самый край ее капюшона ниндзя, потом поднялась снова. — Так говорил он… — Короткая пауза до следующего взмаха крыльев огромной камнедробильной мельницы, и снова резкий перекат. Мышцы девушки превратились в туго натянутые канаты, готовые мгновенно отреагировать на следующую команду мозга. — Но не любил он… — Стремительно кинуться рыбкой через деловито вращающийся огромный вал с опоясывающими его по спирали торчащими во все стороны стальными шипами, и тут же, продолжая начатое движение, уйти в длинный кувырок. — Нет, не любил он… — Новый перекат, мучительный уход от следующей качающейся фермы. Вытянуться во весь рост, максимально, больше чем максимально, до болезненного хруста в костях — чтобы не достала. — Нет, не любил он… — Длинный бросок между вразнобой раскачивающимися и вращающимися механизмами, самый опасный момент вылазки. Ноги молниеносно втянуть под себя, чтобы не отрезало. И последнее слово после четко рассчитанной паузы, чтобы увернуться от внушительной стальной плиты гидравлического пресса, давящего породу у самого агрегата: — …меня!!!»

Тура Сатана рывком перекатилась под опускающейся плитой — только для того, чтобы с ужасом осознать, что широкая станина пресса все же заслоняла от нее еще один обогатительный механизм, который теперь неудержимо обрушивался ей на голову.

Эту преграду, которую невозможно было увидеть от входа, она в свои расчеты не внесла.

Глава 14