Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры

Она сует руку в карман и извлекает гремящий коробок каминных спичек длиной почти с ее ладонь.

– Все совершают ошибки, Магда. – Данутино лицо становится задумчивым. – Ты, Юлия, Кася. Но в церкви я услышала прелюбопытную вещь: все, что нужно, – это раскаяться. Представляешь? Только и всего. Я готова принять твое раскаяние. Как тебе план?

Спичка царапнула по шероховатому боку коробка. Взметнулся желтый лепесток. В сумерках высветился острый подбородок Данки, глаза запали, но в их матовой глубине заплясали два серных огонька.

Клара вздрагивает, точно очнувшись:

– Дана, а ты не думаешь?

– Да, что ты собралась… – подхватывает Мария, но она их перебивает:

– Вы помните правила игры, девочки? Пока вы молчите – я молчу. Тишина за тишину. – Дана улыбается, обнажая мелкие зубы.

Я пытаюсь вырваться. Что она собирается делать?

– Держите крепко. Это очищение огнем.

Прикрывая огонек ладонью, как когда-то свечку, она приближается ко мне. Всего несколько секунд, и горящая каминная спичка оказывается возле моего лица. Я чувствую жар, он еще отчетливей из-за стылого воздуха. Дана задыхается от восторга.

Отклоняться мне больше некуда, я упираюсь каблуками туфель в землю, барахтаюсь в крепкой хватке моих бывших названых сестер. Уютный запах горящего дерева приводит меня в ужас.

Я – здесь. Меня удерживают две одноклассницы, и третья собирается сжечь мне лицо.

– Дана, прекрати! Ты никогда не умела остановиться!

– Так зачем останавливаться сейчас? – огрызается она. – Это магия, Магда. Она работает. Кася ушла к духам, ритуал подарил Штефана Юлии, а ты прогнала ее прочь… Важны только желание и воля.

Мотаю головой что есть сил, спичка мечется перед глазами, огонь размывается золотой лентой. Сердце с грохотом бьется о ребра, пальцы судорожно сжимаются и разжимаются. Ненавижу!

– Не дергайся, или лишишься глаз. А я подправлю только ресницы…

Огонь совсем близко, над верхней губой выступают крупинки пота и стекают по губам.

– Нет!

Я падаю на спину – Мария и Клара не выдержали и отпустили меня. Не помня себя, подскакиваю и с рычанием бросаюсь на Дану. Спичка падает и гаснет.

Мы с визгом катаемся по земле, среди жухлой травы и вязких лужиц. Ее пламенное оранжевое пальто все в глине. Мы словно две подзаборные кошки: шипим, плюемся и царапаемся. Я не вижу никого, кроме Даны. Ненавижу! Удары сыплются один за другим. Лоб саднит, и наливается тяжестью веко. Мне удается прижать Данку к земле. Ее волосы перемазаны жидкой грязью. Она целится ногтями мне в глаза. Наконец я догадываюсь придавить руки Даны коленками и с размаху бью кулаком в скулу. Она глухо ойкает и пытается по-змеиному выползти из-под меня. Но я уже переступила грань.

– Сука! – Я обрушиваю кулак снова, уже левый. – Бешеная сука! Ведьма кривоглазая! Убью!

Ее боль звонким эхом отзывается в моих костяшках. И впору бы повалиться рядом, баюкая раненые руки, но мне слишком нравится смотреть, как она разевает рот и корчится. Мне жарко, радостно и сладко как никогда в жизни.

Что-то вздергивает меня в воздух, но я не желаю отрываться от Даны. Молочу ногами, пытаясь достать ее еще хоть раз:

– Чтоб ты сдохла!

Данка сжимается в комочек и плачет. К ней бросаются Мария и Клара.

– Ты как? Дануся, твое лицо! – лепечут они наперебой.

– Пустите!

– Магдалена, я рекомендую вам немедленно успокоиться!

Мужской голос отрезвляет меня быстрее ведра холодной воды. Меня охватывает оцепенение, а затем силы, которыми горел каждый мускул, оставляют тело, выветриваясь паром с кожи. Так уголек, остывая, покрывается серой золой.

Пан Лозинский осторожно ставит меня на землю и тут же устремляется к скулящей Дане. Она размазывает кровь и грязь по зареванному лицу, девочки гладят ее по слипшимся волосам и сгорбленной спине. От пансиона к нам быстро приближается небольшая процессия. Видимо, доктор опередил их. Замечаю директрису, нашу наставницу Душечку и нескольких пансионерок. И малявку, которую днем оттаскала за ухо.

Пани Ковальская бежит, высоко приподняв строгую юбку и стараясь не запачкать туфли. В другой раз я бы посмеялась. Но у нее такое лицо, что мне не до смеха.

Что же я натворила?! Я напала на одноклассницу, избила ее! Теперь меня вышвырнут вон, и я не получу ни сертификата, ни рекомендательных писем! Меня отправят домой, к матери! Меня никогда не примут в университет!!

Так бывает на границе сна и яви: из-под ног будто уходит ступенька, и все тело содрогается в фантомном падении. Кошмар закончится сейчас. Я проснусь в холодной отсыревшей постели и увижу над собой оскал полуночницы с лицом Каси. Она пришла, чтобы замучить меня до смерти.

– Вставайте, Магдалена! Я устала от ваших диких выходок, – вскрикивает пани Ковальская. – Немедленно поднимайтесь! Ваши родители узнают обо всем! Я позвоню им сегодня же!

– У меня больше нет родителей, – отвечаю я, но никто не слушает.

– Эту в лазарет, а буйную изолировать! – громко распоряжается директриса. – Я не потерплю такого бесстыжего поведения! Сцепились, как торговки! Позор! Вы обе будете сурово наказаны, вплоть до исключения!