Пируэты (не) для слабаков

– Да, ладно, что ты как на зоне? – уголки губ Волка снова подрагивают.

– Сплюнь! – Меня качает, и Волк берёт меня под руку.

Он распахивает дверь в осеннюю промозглую ночь. Шершавая холодная стена сруба царапает ладонь, когда я спускаюсь по ступеням крыльца. Волк придерживает меня с другой стороны и ворчит:

– Вот надо тебе было весь этот цирк с конями устраивать?

– Уж лучше цирк с конями, чем у твоего босса в бане.

– Отдай то, что ему надо.

– Сказала же, я не в теме.

Мы сворачиваем за угол, и я вижу свою машину. Сердце радостно стучит. Хорошо бы, конечно, раздобыть ключи, но любимый мерс я открою и без них. А завести – не проблема. Запасной комплект у меня под сиденьем заныкан как раз на такой случай. Документы нужны, факт. Придется раздобыть новые. Я украдкой поглядываю на Волка. Он думает о своем.

* * *

На обратном пути силы меня оставляют, и ступени крыльца мне уже не одолеть. Волк поднимает меня, относит в постель и поит чаем.

– У тебя есть девушка? – заезжаю я на кривой козе.

– Предлагаешь свою кандидатуру?

Мне хочется разбередить его душу. Волк снимает куртку и остаётся в одних джинсах. Работая в эротическом шоу, я каждый день вижу красивые мужские торсы, но ладное тело Волка меня смущает. Я понимаю – раздевается он не для танцев.

– Вид у меня сегодня не тот, – вздыхаю я.

– Не возражаешь, если я прилягу рядом? Устал как собака сегодня.

Прямо Версаль! Еще может ножкой шаркнет.

– Если поможешь мне надеть белье.

И снова уголки губ дёргаются вверх. Он отыскивает на полу мои трусы и натягивает их на меня. Я чувствую себя увереннее.

– Плед холодный, давай под одеяло заберемся? – я обхватываю руками себя за плечи.

Он удивленно пялится на меня.

– Ты же здесь спать будешь? – убаюкиваю я его бдительность.

– Да, – говорит он, подумав. – Только укол тебе сделаю. Обезболивающий.

В доме все уже угомонились и, кажется, что мы одни.

– Я бы еще чаю выпила, – мне нужно кровь из носа выставить его из комнаты, хоть ненадолго.

Волк включает настольную лампу под зеленым абажуром с золотой бахромой, гасит большой свет. Я забираюсь под одеяло. Волк сдёргивает покрывало, перепачканное моей кровью, комкает его и швыряет в угол комнаты.

– Тебе с сахаром?

Я киваю, чувствуя себя последней сволочью. Когда он выходит, я наливаю в стакан воды, вытряхиваю из упаковки три таблетки снотворного и раздавливаю их на листке бумаги металлическим лотком. Порошок высыпаю в стакан и размешиваю шариковой ручкой. Остаётся уговорить Волка выпить. Вот только даже такое легкое дело – приготовление чудодействующего напитка, даётся мне с трудом. Лоб покрывается испариной.

Волк возвращается и с подозрением изучает меня:

– Ты вставала, что ли?

– Куда мне? Воды напилась и впрок налила. – Убедительно-честное выражение моих зелёных глаз с поволокой действует безотказно. – Поставь пока чай на тумбочку. Мне, наверное, и вправду обезболивающее не помешает.

Волк делает мне укол. Рука у него на удивление легкая.

– Аппетитная ты девочка, – он снова укрывает меня и, стянув джинсы, ныряет ко мне под одеяло, – будешь хорошо себя вести, приглашу на свидание и даже провожу до дома.

– До чьего дома? – рассеянно спрашиваю я, размышляя, как вызвать у него приступ жажды.

– Иди ко мне. – Он просовывает одну руку мне под шею, а вторую под футболку. – Какие грудки у тебя, малышка.

Его губы, вкусные, мягкие, льнут к моим. Разум затуманивается то ли от укола, то ли от поцелуя. Еще никогда Штирлиц не был так близко к провалу.

Лишь Андрей на сцене мог так беспардонно ласкать меня, остальные жёстко расплачивались. Со мной творится невероятное. Я лежу в постели опричника моего врага и таю снежинкой в тёплых ладонях. Жар горячего мужского тела дурманит разум. Я целуюсь, как в первый раз. По нервам бежит ток, пробуждая во мне желание отдать всю себя. Весенним березовым соком проступает влага между моих бёдер. Я сжимаю крепкие плечи Волка и упиваюсь нашей близостью. Это инстинкт самосохранения или загадочная химия любви, я не знаю и не хочу знать. Хочу чтобы мой Волк целовал меня всю и не останавливался.

– Лапа моя, – Он нависает надо мной, тяжело дыша, – красивая, сладкая.

Его пальцы кружат в самых потаённых местах, разминая вход в нетронутое лоно. Серые глаза Волка обезоруживали. Никто не смотрел на меня с такой любовью. В бездонном взгляде нет похоти. Я забываю о бинтах и боли. Схватив Волка за шею, я вновь прижимаюсь к влажным, мягким губам.

Из коридора слышится мат. Падает металлическое ведро и в дверь колотят кулаками:

– Волк, твою мать, – слышится голос Дэна. – Харэ там стриптизерку шпехать в один ствол, Руслан передозил.

Меня будто в прорубь швыряют.

– Как достали! – Серые глаза темнеют, и Волк настороженно глядит на меня. – Лапуль, я сейчас.

Он выбирается из постели под монотонный стук и брань, натягивает джинсы и распахивает дверь. Дэн пытается заглянуть через плечо Волка, но тот выталкивает его в коридор и вылетает следом. Снова слышится грохот.

– Да ты рехнулся? Из-за бабы бросаешься? Ее Князь не сегодня завтра на ножи поставит.