Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы

Однако, как уже подчеркивалось выше, нормативная критика, ориентированная на жесткие стандарты реализма как бытоподобия, отказывала его книгам (как нередко, впрочем, и произведениям Достоевского) в жизненной достоверности и социальной полезности. У рецензентов от его книг было «такое впечатление, будто читаешь переводной французский роман из так называемых “бульварных”»413. Так кто же такой Шкляревский? Пора ответить на вопрос, поставленный в заглавии этой статьи… Я думаю, что, как это нередко бывает в истории литературы, однозначный ответ невозможен. Нельзя отрицать, что Шкляревский испытал ощутимое влияние современных французских писателей, специализировавшихся в детективном жанре, и прежде всего Эмиля Габорио. Однако столь же очевидно, что он много почерпнул у Достоевского и разрабатывал ряд его тем и мотивов. В многочисленных повестях и романах Шкляревского, написанных, как правило, в страшной спешке и потому нередко неуклюжих, с несостыкованными сюжетными линиями и стилистическими шероховатостями, была выработана тем не менее сюжетная и смысловая схема оригинальной русской разновидности детективного жанра – «уголовного романа». И хотя сам Шкляревский и его книги скоро были забыты, но последующие отечественные представители этого жанра (А.А. Соколов, А.И. Соколова, Н.Э. Гейнце, А.Е. Зарин и многие другие) довольно точно следовали сложившейся в его книгах формуле.

1993 г.

«ПОДКОЛОДНЫЙ ЭСТЕТ» С «МЯГКОЙ ДУШОЙ И ТВЕРДЫМИ ПРАВИЛАМИ»: ЮЛИЙ АЙХЕНВАЛЬД НА РОДИНЕ И В ЭМИГРАЦИИ

Чтобы завоевать себе прочное место в истории литературы, критику нужно хорошо владеть словом, обладать тонким вкусом, давать оригинальные трактовки литературных произведений и, наконец, быть идеологом какой-либо литературной группы или направления. Юлий Исаевич Айхенвальд, видный критик первой четверти XX в., которому посвящена эта статья, был наделен всеми перечисленными качествами, за исключением последнего, поскольку являлся последовательным индивидуалистом. Это, вкупе с антибольшевизмом и еврейским происхождением, обусловило почти полное забвение его на родине. В историях русской критики он был ославлен как представитель «буржуазно-идеалистических, декадентских направлений в критике»414, взгляды которого «отражали настроения напуганной революцией кадетствующей буржуазии, стремившейся забыть о связи литературы с классовой борьбой, с жизнью, замкнуть ее в сферу отвлеченных эстетских идеалов»415. Даже в период так называемой «перестройки» волна статей о творчестве ранее запретных литераторов и переизданий их работ почти не коснулась Айхенвальда (исключения составляют содержательная, но, к сожалению, краткая и с отдельными неточностями статья в первом томе биобиблиографического словаря «Русские писатели. 1800—1917» и переиздание его книги «Силуэты русских писателей» (М., 1994)). Позднее (в 2000 г.) была защищена диссертация о его творчестве (Алексеев А.А. Литературно-критическая эссеистика Ю.И. Айхенвальда («Силуэты русских писателей»)) и опубликовано несколько статей о его творчестве, и это все. Нет ни монографий о нем, ни переизданий других его книг. Не проявляют к нему интереса и зарубежные исследователи.

Такое отношение к творчеству критика, который в течение четверти века был наставником сотен тысяч российских читателей и создавал (а нередко – и подрывал) литературные репутации, само по себе составляет исследовательскую проблему. Она приобретает особый интерес в связи с тем, что сам Айхенвальд много писал о смысле деятельности критика, его месте в литературе и, шире, в культуре. В данной статье мы ставим своей целью изложить биографию и охарактеризовать творчество Айхенвальда, уделив особое внимание эмигрантскому – наименее известному – периоду его деятельности.

В работе много цитат, что не случайно. Во-первых, газетные публикации Айхенвальда сейчас малодоступны. Во-вторых, он обладал специфическим, очень своеобразным стилем, и пересказ его наблюдений и выводов существенно меняет их тональность. И наконец, в-третьих, характерной чертой стиля Айхенвальда было обильное цитирование литераторов, о которых он писал, что невольно провоцирует исследователя воздать ему дань тем же.