Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы

В дальнейшем Амфитеатров не оставлял работы над книгой мемуаров, во второй половине 1930-х у него был замысел выпустить ее на итальянском, но ему приходилось постоянно отвлекаться на другие работы, чтобы заработать на жизнь, и в результате книга не была дописана. Тем не менее в различных мемуарных очерках, которые Амфитеатров в изобилии публиковал в 1920—1930-х годах в разных газетах, он, по сути дела, отразил все намеченные темы.

Именно воспоминания Амфитеатрова составляют, по нашему мнению, наиболее живую и интересную часть его литературного наследия. Прошлое встает с его страниц не схематизированным, подогнанным под ту или иную политическую, идеологическую, историческую концепцию, а во всем многоцветье деталей, сюжетов, аспектов. Это отнюдь не означает, что Амфитеатров не отбирал материал; просто такова была его установка: отразить прошлое в его многообразии768.

2004 г.

ПЬЕСЫ-СКАЗКИ В РУССКОМ ТЕАТРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX – НАЧАЛА XX ВЕКА 769

Хорошо известно, что в советский период пьесы-сказки играли важную роль в репертуаре театров, а один из лучших драматургов этого периода – Е. Шварц – писал почти исключительно пьесы этого жанра. Пьесам-сказкам того времени посвящен ряд содержательных работ770, однако даже в лучшей из них771 дальше пьес-сказок периода Гражданской войны автор не заглядывает. Возникает впечатление, что до революции пьес-сказок и не было. Правда, об одной из них, входящей в корпус классики, – «Снегурочке» А.Н. Островского – все знают, но она рассматривается изолированно, вне связи с театром и драматургией своей эпохи. Характерно, что в монографии Л. Лотман «А.Н. Островский и русская драматургия его времени» (М.; Л., 1961) «Снегурочка» даже не упоминается.

Однако обращение к базе данных «Драматургия», представляющей собой библиографический указатель русских пьес конца XVII – начала XX в. (подготовлена совместно Российской государственной библиотекой искусств, Российской национальной библиотекой и Петербургской театральной библиотекой), показывает, что в последней трети XIX – начале ХХ в. было опубликовано более сотни пьес, жанр которых был обозначен как «сказка» или «сказочная история», кроме того, ряд пьес назван «феериями» или «фантастическими историями», а по жанру они либо представляют собой сказки, либо близки к ним.

Поскольку наша статья – лишь первый в научной литературе опыт обращения к данной теме, она неизбежно будет тезисной и конспективной.

Что же представлял собой этот игнорируемый историками театра и драматургии жанр, каков был тогда статус сказки на сцене?

Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, следует уточнить, в каком значении термин «сказка» будет использован в данной работе.

Происходит он от глагола «сказывать» и в народной среде долгое время означал вымышленное (фикциональное) повествование (в том числе и «реалистическое» повествование из современной жизни) – в противопоставление рассказу о событиях, действительно имевших место. Применительно к печатным изданиям сказкой в народе называли лубочную нерелигиозную книгу (независимо от содержания), а книги, созданные интеллигенцией для народа, – «житейской книжкой»772.

Даль дает такое определение: «Сказка, вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание»773. В современных определениях делается акцент на устности жанра и на его принадлежности народному творчеству: «Повествовательное произведение устного народного творчества о вымышленных событиях»774, «Сказка – один из основных жанров устного народнопоэтич[еского] творчества, эпическое, преим[ущественно] прозаическое произв[едение] волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел»775. Мы в своей работе будем иметь в виду только волшебные пьесы-сказки, поскольку в пьесах бытовых, исторических и т.п. нет критериев для разграничения сказок и пьес других жанров (в драматургии пьесами-сказками называют только пьесы с наличием волшебного элемента).

Уже в XVIII в. сказка стала не только фольклорным, но и литературным, в частности драматургическим, жанром. Однако господствовавшая тогда в Европе просвещенческая идеология отвергала чудеса, и, соответственно, волшебная сказка могла рассматриваться только в комическом модусе – как условный сатирический или юмористический прием. Кроме того, и сама специфика театра, требовавшего визуальной репрезентации происходящего, причем здесь и сейчас, в присутствии зрителя, препятствовала проникновению на сцену фантастических элементов, поскольку возможности для убедительного их воплощения (предоставляемого сейчас, например, компьютерной техникой) тогда отсутствовали, в результате они вызывали недоверие у зрителя, а то и смех.