Писатель: Назад в СССР (СИ)

И когда Лариса засопела, доверчиво уткнувшись мне в плечо, я тихонько поднялся, заботливо подоткнул ей одеяло, собрал свои шмотки, выскользнул из спальни, оделся в большой комнате, на цыпочках прошел в прихожую. Натянул ботинки, схватил пальто и шапку и выбрался на лестничную площадку, тихонько притворив дверь, чтобы язычок замка не слишком громко щелкнул. Меня не беспокоило, что обо мне подумает хозяйка. Ведь я знал, что через три дня ей позвоню, чтобы уточнить — готовы ли машинописные копии моих рассказов — и все у нас с ней продолжится.

На улице я некоторое время потоптался у подъезда, а потом побрел со двора, но не в сторону своего дома, а куда глаза глядят. Время было еще детское, и мне хотелось побыть наедине со своими мыслями.

Писательская работа отличается от любой другой тем, что не знает перерыва. Чтобы ты ни делал — в голове идет незримый процесс отбора фактов, образов, идей, которые могут пригодиться для будущих рассказов, повестей, романов, пьес, сценариев. Поступки людей, их случайно подслушанные разговоры, внезапные сочетания совершенно не связанных между собой событий — все это потом отливается в строчки. Если вы видите на улице человека, который, раскрыв рот, рассеянно хлопает глазами, погружен в свои думки и смотрит на вас невидящим взглядом, то это либо местный дурачок, либо писатель.

Мне, в отличие от других моих коллег по искусству, повезло больше, я уже видел свои тексты законченными и опубликованными — на журнальных и книжных страницах, в мягкой обложке и в твердом переплете. И благодаря странному механизму моей памяти, мне ничего не стоит воспроизвести каждую строчку из них, но я уже знал, что далеко не все свои произведения напишу заново. Во-первых, потому что не всякое из них мне нравится. Во-вторых, потому что я знаю, как они будут встречены критиками, а как — читателями.

Ну не хочется, чтобы повести и даже романы, которые дались мне с огромным трудом, а порою были написаны в угоду всяким там «измам», лежали мертвым грузом на книжных прилавках, а еще больше — на складах, не разобранными пачками в оберточной бумаге, перевязанной шпагатом. Я учту все свои промахи и провалы, пойду на конфликт с теми, кого в первой жизни опасался, а они, на поверку, оказались пустышками, но буду писать только то, что интересно мне самому и читателям. Я всё сделаю заново, только куда лучше.

Я брел по заснеженной улице, а в моем воображении раздавался скрип ледяной шуги о деревянные борта шхун, что пытались пробиться к Северному полюсу, гул винтов самолетов, тени которых скользят по кронам непроходимых джунглей, пронзительный свист воздуха из пробитой метеоритом герметичной оболочки межпланетного корабля, звон скрещивающихся палашей и оглушительная пальба пушек, обстреливающих вражеские редуты чугунными ядрами, вкрадчивый шорох песка, стекающего в гробницу, вскрытую грабителями древних могил.

Приключения, тайны, сургучные печати, треуголки, взмыленные лошади, рвущиеся паруса, мертвенный блеск атомного пламени, странные твари, обитающие на далеких планетах и в заброшенных городах, багряные закаты над руинами, штормовые волны — все, что отвлекает от унылой повседневности и уносит читательское воображение в мир грез, где живут не скучные добропорядочные граждане, а люди с отважными сердцами, смело бросающиеся в самую гущу событий, которые, конечно, редко происходят в реальности.

Накликал! Лихо визжа шинами на обледенелой мостовой, мимо меня пронесся автомобиль и резко свернул в ближайшую подворотню. Я увидел багровый отсвет катафотов на задних крыльях. В подворотне машина притормозила. Одна из ее пассажирских дверец отворилась, и из нее выскочила — нет, почти выпала — женщина. В полумраке я увидел руки, как мне показалось, неимоверно длинные, которые протянулись из салона, норовя ухватить незнакомку за полы пальто. Раздался сдавленный вопль и черная ругань.

Вместо того, чтобы рвануть прочь, женщина почему-то прижалась к стене арки. Теперь уже не руки, а их обладатель виден был мне, потому что вылез из машины, и впрямь неимоверно худой и длинный. Он тут же закрыл незнакомке рот и полез ей под пальто. В каких бы отношениях эти двое ни находились — это было уже хамство. Не раздумывая, я кинулся на помощь более слабой стороне. Оторвал руки верзилы от жертвы и двинул ему под дых так, что тот сложился пополам и ввалился обратно в салон.

— Пойдемте! — сказал я женщине.

Однако та продолжала стоять у стены и трястись, как припадочная. Пришлось ее выволакивать из этой западни силой. Тем более, что арка со стороны двора была перекрыта решеткой. А неведомый мне насильник из машины не показывался, я только слышал какую-то глухую возню внутри темного салона. Вдруг автомобиль стал сдавать назад, причем — так резко, что не столкни я несчастную в сугроб у стены дома и не нырни сам туда же, нас обоих бы подмяло машиной.

Как будто над нами просвистела та самая пиратская сабля или киберграната из космического корабля. И только чудом не задела.