Писатели и советские вожди

Вообще получилось глупо — книга была разрешена ЦК. Ученые дали замечательный отзыв. Потом кому-то из начальства не понравилось. И начали бранить. Выдержать все не так-то легко было. Тем более очень был переутомлен работой. И вдобавок грипп. Вообще все утрясется. Но предстоит много поработать, чтоб все наладить — а то, чего доброго, отнимут паек. Ну, надеюсь, до этого не дойдет [1105].

31 декабря 1943 г. редакция «Крокодила» сообщила Михаилу Михайловичу, что он выведен из ее состава. За день до этого навестивший Зощенко Валентин Катаев не без злорадства изрек: «Ну, Миша, ты рухнул!» [1106].

8 января 1944 г. Зощенко обратился с письмом в ЦК ВКП(б) — к А. С. Щербакову. Признав, что критика повести смутила его своей неожиданностью, он признается:

Тщательно проверив мою работу, я обнаружил, что в книге моей имеются значительные дефекты. Они возникли в силу нового жанра, в каком написана моя книга. Должного соединения между наукой и литературой не произошло… Сложность книги не позволила мне (и другим) тотчас обнаружить ошибки. И теперь я должен признать, что книгу не следовало печатать в том виде, как она есть. Я глубоко удручен неудачей и тем, что свой опыт произвел несвоевременно. Некоторым утешением для меня является то, что эта работа была не основной (это, конечно, неправда, но Зощенко вынужден защищаться — он хочет напомнить и о других своих литературных трудах военного времени. — Б.Ф.).В годы войны я много работал в других жанрах… [1107]

В конце послания писатель напоминает о своем ноябрьском письме Сталину:

В конце ноября я имел неосторожность написать письмо т. Сталину. Если мое письмо было передано, то я вынужден просить, чтобы и это мое признание стало бы известно тов. Сталину. В том, конечно, случае, если Вы найдете это нужным. Мне совестно и неловко, что я имею смелость вторично тревожить тов. Сталина и ЦК.

Ответа на это послание Зощенко также не получил, хотя на письме имеется помета: «т. Щербаков ознакомлен» [1108].

11 января 1944 г. секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) по пропаганде и недавний агитпроповец А. Маханов доложил Жданову о подготовленном тексте публикации против Зощенко для «Ленинградской правды» (статья «О вредной повести» в освоенном режимом жанре: «письмо группы читателей»), Жданов, познакомившись с материалом, рекомендовал назвать его «Об одной вредной повести» и усилить «нападение на Зощенко, которого нужно расклевать, чтобы от него мокрого места не осталось»; резолюция заканчивалась выводом: «Это должно пойти не в „Ленинградскую правду“, а в „Правду“» [1109]. Письмо «ленинградских рядовых читателей» напечатали в № 2 журнала «Большевик» — главного идеологического органа ЦК [1110]. Создавалось впечатление, что стоящие за антизощенковскими статьями люди соревнуются друг с другом — кто лягнет писателя больней. В письме «читателей» выражения не выбирались: «Это грязный плевок в лицо нашему читателю… Галиматья, нужная лишь врагам нашей родины»; его вывод крут: «Мы твердо уверены, что в нашей стране не найдется читателей для 25 тыс. экземпляров (тираж „Октября“. — Б.Ф.) повести Зощенко. Редколлегия „Октября“ допустила преступную небрежность, поместив в наше время на страницах журнала это пошлое и вредное произведение» [1111].

На девятом расширенном пленуме Правления ССП, состоявшемся в феврале 1944 г., критика повести Зощенко стала куда более яростной, чем на заседании Президиума в декабре 1943-го. «Серапион» Николай Тихонов, поставленный тогда на пост председателя Союза, по долгу службы старался наравне со всеми [1112].