Писатели и стукачи. История литературных доносов

«Хотя фамилия отца здесь не названа, речь идет именно о нем, о романе "Наши знакомые". Отец Ильфа любил и уважал, но согласен с ним не был. Я тут тоже на стороне отца, и в память об этом давнем споре нарочно вставил в картину эпизодик с яйцом – во время облавы один из сотрудников предлагает Лапшину: "Хотите яйцо?"»

Думаю, что вряд ли кто-нибудь из зрителей воспринял это яйцо не как продукт, необходимый для человеческого организма, а как средство запоздалого отмщения Илье Ильфу.

В целом жизнь талантливых сатириков, убеждённых сторонников советской власти Ильфа и Петрова сложилась вполне благополучно. Ни компетентные органы, ни критики к ним не придирались – лояльность авторов по отношению к действующей власти и популярность написанных ими книг была гарантией безопасности и безбедного существования. Всё бы ничего, если бы не ранняя смерть – Ильф умер от туберкулёза, а Петров погиб в авиационной катастрофе.

Не менее удачлив в своих сатирических опытах был и Сергей Михалков. Однако за тридцать лет требования, предъявляемые к сатире изменились, отсюда и критический настрой в статье литературоведа Эльсберга, опубликованной в 1954 году:

«Не может по-настоящему удовлетворить нашего зрителя тип ротозея в "Раках" С. Михалкова. Рисуя ротозея, писатель должен метить в ротозейство как серьезный порок, порождаемый политической незрелостью, притуплением бдительности, самодовольством, зазнайством, беспечностью, неспособностью различать врага и сорвать с него маску. Нарицательный тип ротозея должен охватывать и обличать самые опасные формы ротозейства, нередко маскирующегося показной бдительностью, хорошими словами и умеющего внушать к себе доверие. Сатирик обязан так бичевать и высмеивать ротозейство, чтобы настигнуть и ротозеев ловких и увертливых, претендующих на авторитет и ум».

Проблема в том, что бичевать серьёзный порок без анализа причин просто невозможно. А поиски покровителей ротозеев, особенно «ловких и увёртливых», могли привести сатирика на самый верх, поскольку без поддержки влиятельных друзей никакой жулик или ротозей в своём кресле не смог бы долго удержаться. Понятно, что без отмашки сверху идти против партийных руководителей даже районного масштаба Михалков не мог.

Эльсбергу такой сатиры было мало – он требовал разоблачения врагов:

«С. Михалков сообщает, что изображенный им прохвост совершает мошенничества. Он, вероятно, способен на любую уголовщину. Но ведь именно для таких уголовников характерно враждебное отношение к советскому строю, они нередко оказываются в состоянии пойти на самые тяжкие преступления против родины. Как же сложился такой человек, на какое преступление он еще окажется способным, если не будет обезврежен? – на эти вопросы в пьесе ответа не найти».

Надо было бы ещё потребовать от автора, чтобы указал адрес этого врага, имя и фамилию, а ещё лучше – вместо написания сатирической пьесы набрал бы номер телефона и сообщил о безобразиях тем, кому по должности положено этим заниматься. К счастью, автор Гимна Советского Союза не скатился до сочинения политических доносов, хотя в заслугу ему ставили выступления против защитников формалистических тенденций в музыке. Вот выдержка из докладной записки работников отдела пропаганды и агитации ЦК Михаилу Суслову, составленная в разгар борьбы с космополитизмом:

«Во МХАТе им. Горького 10 ноября с.г. состоялась премьера спектакля "Илья Головин" по пьесе С. Михалкова. Спектакль посвящен нужной теме идейного воспитания советской художественной интеллигенции. Автору и театру удалось убедительно показать процесс перестройки талантливого советского композитора Головина, сумевшего под влиянием большевистской критики порвать с формалистским направлением в музыке. Спектакль остро разоблачает антинародность формализма, вредоносность космополитической критики, показывает плодотворное влияние партийных решений по идеологическим вопросам на развитие советского искусства. Особенно удались в спектакле сцены, где подчеркнута глубокая кровная заинтересованность народа в судьбах искусства, выражены требования народа к искусству».

Впрочем, Михалкову изрядно доставалось от недоброжелателей, но это было уже в постперестроечное время. Известный диссидент Владимир Буковский так и не смог простить писателю травли своего отца:

«К примеру, когда моего отца склоняли из-за меня на партсобраниях Союза писателей, больше всех витийствовал Михалков, типа "в рядах партии не место таким, как Константин Буковский, воспитавший врага народа!". После собрания он, однако, подбегал к отцу и спрашивал: "Ну что, как там твой?" Или потом, когда Союз развалился, он – член ЦК КПСС – одним из первых заговорил о своем "дворянстве"».

Возможно, всё было именно так, но следует иметь в виду такое обстоятельство – если бы не выступал Михалков с такими обвинениями, некому было бы написать гимн СССР, а может быть, и гимн демократической России.

Упрекают Сергея Михалкова и в том, что он нелестно отозвался об Ахматовой на заседании президиума правления Союза советских писателей в 1946 году: