Писатели и стукачи

Однако этот Гаевский не та фигура, чтобы на его признаниях строить обвинение. Нужен был более авторитетный человек. И вот в марте 1939 года следователи наконец-то добились нужных слов от Моисея Фридлянда, известного читателям под псевдонимом Михаил Кольцов, – он был арестован ещё в декабре 1938 года. Это и был тот самый недостающий штрих в деле Исаака Бабеля:

«С Пастернаком и Бабелем, равно как и с Эренбургом, у Жида и других буржуазных писателей ряд лет имеются особые связи. Жид говорил, что только им он доверяет в информации о положении в СССР. "Только они говорят правду, все прочие подкуплены"… Связь Жида с Пастернаком и Бабелем не прерывалась до приезда Жида в Москву в 1936 г.»

Надо сказать, что этого «писаку» Сталин с удовольствием бы засадил в тюрьму, да руки оказались коротки. Анри Барбюс и Лион Фейхтвангер, Бернард Шоу и Ромен Роллан – все побывавшие в СССР зарубежные писатели воспевали небывалые успехи советской власти под руководством Сталина. И только Андре Жид, с симпатией относившийся к социалистической идее, позволил себе выразить недовольство тем, что творилось в стране, написав в 1935 году книгу «Возвращение из СССР». Поэтому все, «запятнавшие» себя знакомством с ним, автоматически становились объектом пристального внимания НКВД.

В мае 1939 года Бабель был арестован на даче в Переделкино по обвинению в «антисоветской заговорщической террористической деятельности» и шпионаже. По версии Ильи Эренбурга именно знакомство с Ежовым сыграло трагическую роль в судьбе писателя – он был арестован через месяц после ареста бывшего наркома.

Должен признаться, что, когда ещё собирал материал для этой книги, был уверен, что одним из самых отвратительных её персонажей станет Лев Никулин – уж очень нелицеприятно отзывались о нём современники. Но вот оказалось, что и обвинять-то его, по большому счёту, не в чем.

Глава 2. Признания Михаила Кольцова

В Советском Союзе его называли Михаил Кольцов, в Испании – Мигель Мартинес. Кем же он был на самом деле? Девятнадцатилетним юношей писал для петроградских журналов статьи, в которых приветствовал создание Временного правительства, восторгался Керенским и критиковал действия большевиков. В начале 1918 года Кольцов уже печатается в большевистских газетах, затем становится заведующим отделом хроники Всероссийского кинокомитета Наркомпроса, получает рекомендацию для вступления в партию от Луначарского и отбывает в командировку «для производства фотографической и кинематографической съемки с русско-украинской мирной конференции в гор. Смоленске». О возвращении в голодный Петроград не может быть и речи, а тут рядом Киев, где ждёт его семья. Кольцов печатается в местных газетах, поругивает большевиков за излишнюю жестокость, но к Троцкому у него двойственное отношение. С одной стороны, пеняет ему за то, что не дал народу обещанную землю и хлеб. С другой стороны, не может сдержать своего восхищения одним из вождей большевистской революции:

«Когда Троцкий говорит, это вулкан, изрыгающий ледяные глыбы. Это Анатома [проклятый негодяй], пришедший мириться с людьми. Что он им, умный, отважно-находчивый еврей, этим славянам, неожиданно сырым, лесным, скифам?»

В начале января 1919 года Кольцов в очередном очерке призывает несчастья на головы большевиков:

«Скорей, скорей! Пусть угаснет и эта улыбка, пусть рухнут руины семи старых Петербургов, похоронят под собой нынешних своих властителей и пусть на обломках встанет новый громкий и пестрый город с новой человеческой борьбой, новой суетой, побежденными и победителями».

Но так случилось, что через месяц в город вошли части Красной армии. Когда же в августе город перешёл под контроль войск Деникина, Кольцова в городе уже не было. Видимо, насмотревшись на действия немецких оккупантов, потом ужаснувшись при виде зверств, творимых сечевиками атамана Петлюры, Кольцов выбрал наименьшее из зол и снова поступил на службу к большевикам. А вот Михаил Булгаков, до прихода красных тоже находившийся в Киеве, предпочёл уйти на восток вместе с армией Деникина. Однако не известно, кому из них больше повезло. Согласно справке НКВД, Михаил Кольцов был расстрелян в феврале 1940 года, а через месяц не стало и Булгакова. Есть основания полагать, что в этом ему «помогли» всё те же органы НКВД. В книге «Дом Маргариты» я писал, что симптомы его якобы наследственного заболевания уж очень напоминают те, что бывают после отравления мышьяком.