Писатели — искатели приключений

Впечатление после прочтения «Лесного бродяги» настолько сильно, словно сам возвращаешься из далекого путешествия.

Так, шаг за шагом, шел я по следам Ферри.

Интересная находка ожидала меня в 1993 году в Государственной библиотеке СССР. Там выяснилось, что популярность Ферри в предреволюционной России была настолько велика, что в Москве на французском языке в 1907–1908 г.г. специально издали серию его книг: «Альбино-контрабандист», «Солдат Сюрено» и другие.

А литературные журналы прошлого давали его творчеству, как правило, одобрительную оценку, в отличие от уничтожительной для иных певцов приключений.

Прочитаем их. «Старая книга Г. Ферри «Обитатель лесов» вновь хорошо переиздана. Увлекательно написанный и изображающий сцены из жизни в девственных лесах роман, несмотря на все свои погрешности в изображении героев, в излишнем нагромождении ужасов, все же является книгой, которая не оставит в душе читателя дурных чувств, наоборот, пробудит в его сознании ряд благородных чувствований». И еще.

«Купер, капитан Майн Рид, Ферри справедливо прославились на этом поприще. Романы их расходились десятками тысяч экземпляров».

Занимательно, что вольный перевод «Косталя-индейца» был напечатан у нас в 1916 году под именем Майн Рида с названием «Охотник на тигров».

А в Германии писатель Карл Май, этот «немецкий Майн Рид» создал своего самого популярного героя, Виннету-вождя апачей, под воздействием литературного персонажа, молодого воина Брюлана из «Лесного скитальца», тоже переделанного деловитым К. Маем в расчете на подростков.

Максим Горький, сам любитель литературы приключений, будучи уже седым, подчеркивал ее важное влияние на воспитание молодежи и говорил: «И вот сидит где-нибудь в уголке, в тишине какой-нибудь русский мальчуган и читает Густава Эмара или, скажем, Габриэля Ферри, что ли. И сердчишко бьется, и что-то необычное, яркое наполняет душу, волнует воображение. Это знаешь, не пустяк, не шутка!».

ВЕЧНО ЖИВОЙ

В долгих поисках я не мог разыскать окончание судьбы незаурядного Габриэля Ферри.

Хотя мне стало известно, что ему не сиделось на одном месте.

Ни литературная слава, ни привязанность к семье не смогли вытравить у него тягу к путешествиям. Он томился тоской по величественным лесам и рекам, вольным равнинам, терпкой скитальческой жизни, полной опасностей и побед. Этой страсти были подвержены многие писатели-романтики, а Луи Буссенар назвал ее «таинственной и мучительной».

Наплывала тень…  Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,
Неподвижный взор, устремляя вдаль,
Горько говоря про свою печаль:
Я пробрался вглубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван,
Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали, чьи — то города.
И не раз из них в тишине ночной
В лагерь долетал непонятный вой…

И вот радостный Ферри отправляется в дальний путь, уже в золотоносную Калифорнию, получив от Луи Бонапарта поручение защищать интересы французских эмигрантов… и пропал.

Тут я стал выяснять, как же Фортуна, ах уж эта Фортуна, проявила на сей раз немилость к своему любимцу. Роковую развязку я обнаружил в журнале «Сын отечества» 1859 года издания. Там и нашел описание трагического конца и гибели Габриэля Ферри.

22 января 1852 года писатель следовал на пароходе «Амазонка» в Сан-Франциско. В ночь на 4-е февраля, когда пароход находился всего в двадцати милях от ближайших островов, вдруг зазвонил тревожно судовой колокол. Пассажиры и команда ринулись на палубу и застыли от ужаса. Верхняя часть судна полыхала в пламени. Не помогли даже пожарные помпы, огонь разбушевался и подбирался к пороховому складу.

Внизу буйствовал разъяренный океан, и пучина поглотила бы всякого, кто искал в нем спасения.

Многие, потеряв голову, сами кидались в пламя и погибали.

Среди всеобщей паники только один из пассажиров отличался спокойствием и выдержкой. Это был Ферри. Ибо жизнь приучила его к опасностям и близости смерти. Облокотившись о палубный борт, он созерцал ужасную картину и ждал наступления своей последней минуты. На его глазах пошли ко дну две переполненные шлюпки. Оставшиеся пассажиры, среди которых плакали дети и женщины, вконец отчаялись. Пылающее судно было обречено. Наконец, спустили третью шлюпку, и капитан предложил писателю пройти на нее.

«Не все ли равно, где умирать, здесь или там», — сказал он, показав рукой на бушующий океан. И отважный путешественник решительно отказался, предоставив место другим, хотя на пароходе имелись еще шлюпки. Если бы он согласился, то был бы спасен, так как через несколько часов пассажиров в шлюпках подобрало проходящее мимо судно.

Они-то и поведали о последних мгновениях мужественного и благородного человека.