Писатели США. Краткие творческие биографии

Наследие Шоу велико и неравноценно. В юности он испытал сильное воздействие духовного климата «красных тридцатых», увлекался Б. Брехтом, Ф. Лоркой, Э. Хемингуэем. Уроки Хемингуэя оказались наиболее прочно, хотя и не слишком глубоко усвоенными. Они чувствуются во всех книгах Шоу, определяя доминирующий тип героя. Это личность немногословная, наделенная сильной волей, мужеством, которое снова и снова проверяет судьба, словно задавшись целью удостовериться, что под ее ударами человек действительно становится «крепче на изломе». Стилистика Хемингуэя — лаконизм фразы, подтекст, принцип «айсберга» и т. п. — перенята Шоу довольно механически и выглядит у него подражательной. Однако центральный персонаж при всей близости к литературному прообразу обладает чертами самостоятельности и порою, как в дилогии о Джордахах «Богач, бедняк» (Rich Man, Poor Man, 1970, рус. пер. 1979) и «Нищий, вор» (Beggarman, Thief, 1911, рус. пер. 1986), способен воплотить характерные особенности американской социальной жизни последних десятилетий.

Драматургия Шоу отмечена близостью театру экспрессионизма, имевшему в США прочные традиции, и примечательна своей антифашистской направленностью. Растущую угрозу фашизма и всю атмосферу предвоенных лет, эпохи открытых социальных антагонизмов, депрессии, гнева дают почувствовать ранние рассказы, собранные в книге «Моряк с „Бремена“» (Sailor off the «Bremen», 1939).

На фронт Шоу отправился добровольцем, несколько лет был военным корреспондентом; пережитое в ту пору выразил в романе «Молодые львы» (The Young Lions, 1948, рус. пер. 1962). Это была книга о войне, близкая первым произведениям дебютировавших тогда Н. Мейлера и Дж. Джонса и вместе с тем выделявшаяся среди других «военных» романов, поскольку Шоу пытался осмыслить политическую сторону событий и сам феномен фашизма. Налет безысходности, свойственный многим страницам «Молодых львов», проходящий через все повествование мотив краха либеральных иллюзий, трагического познания истин о человеке, способном на крайнюю жестокость, травмированность подобным опытом — все это разрабатывалось и другими американскими прозаиками, дебютировавшими сразу после войны. Однако «Молодые львы» содержат в себе и приметы романа воспитания, духовного возмужания, обретения зрелости. Это качество сближает книгу Шоу скорее с европейским, чем с американским романом о войне. Герои пытаются найти собственное место в схватке с фашизмом, не утрачивая сознания исторической значимости события, переломившего их жизнь. Фашизм истолкован Шоу как свидетельство банкротства прекраснодушных либеральных иллюзий, игнорирующих реальную противоречивость начал, заложенных в человеке, и страшную силу фанатизма, овладевающего толпой. При всей недостаточности такой интерпретации сама попытка по горячему следу разобраться в главном содержании конфликтов, над которыми заставила задуматься минувшая война, была смелой, отчасти восполняя существенные пробелы, сразу же обозначившиеся в американской литературе, обращавшейся к той же проблематике.

Книга принесла Шоу мировую известность, однако вслед за нею наметился творческий спад, до конца им так и не преодоленный. В отличие от многих писателей 40-х гг. Шоу не поступился своими взглядами, когда началась «охота на ведьм», а его роман «Взбаламученный воздух» (The Troubled Air, 1951) содержал тягостную картину американской жизни, стиснутой удавкой маккартизма. Но и эта книга, и последовавшие за нею романы «Люси Краун» (Lucy Crown, 1956), «Две недели в чужом городе» (Two Weeks in Another Town, 1960), как и новеллы, которые Шоу регулярно печатал сборниками, страдали явной облегченностью коллизий, типажной одноликостью героев, слишком очевидной приверженностью канонам «хорошего чтения», не притязающего служить истинной литературой.

Стереотипность большинства произведений Шоу, появившихся вслед за «Молодыми львами», постепенно, но неуклонно подрывала его репутацию серьезного прозаика, лишь отчасти восстановленную дилогией о Джордахах и «Вечером в Византии» (Evening in Byzantium, 1973, рус. пер. 1976). В дилогии, несмотря на многочисленные уступки «массовой беллетристике» с ее мелодраматичными кульминациями и фабульной занимательностью, достигаемой насилием над свободным движением конфликтов, все же воспроизведены некоторые существенные черты послевоенной американской жизни и описан процесс деградации личности, подчинившейся духу делячества. Построенная в виде традиционной семейной хроники, дилогия прослеживала неизбежный распад связей между людьми, избравшими для себя противоположные жизненные ориентации: конформистскую, как «богач» Рудольф, и бунтарскую, как «бедняк» Томас, а затем его сын Весли, мстящий за гибель отца.