Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии

Связанный рождением, воспитанием и образованием с тремя разными мирами Востока, Запада и Вест-Индии, В. С. Найпол чувствовал себя в каждом из них гостем, иностранцем, аутсайдером. Тринидад не стал его родиной, да и не мог ею стать в силу воспитания, «отравленного» Индией. Когда Видьядхар Найпол уехал в Великобританию, то постоянно осознавал груз собственной «инаковости», ощущая себя там не более чем англизированным иностранцем. Когда же он оказался в Индии, то почувствовал себя бесконечно далеким от нее. Таким образом, на Тринидаде В. С. Найпол чувствовал себя индийцем, в столице метрополии — выходцем из крохотной колонии, а на родине предков — британцем и тринидадцем одновременно. В силу этого В. С. Найпол обладает не просто двойным, а множественным видением художника, «постоянно переходящего из одной культурной системы в другую, но везде остающегося „чужим“»[180]. Эта способность позволяет писателю проникать глубоко в самую суть вещей, с чем во многом и связана магия найполовского творчества.

В. С. Найпол не вмещается в одну национальную традицию, в одну систему культурных координат. Он представляет собой новое явление в мировой культуре, предвосхитив ситуацию, которая проявилась в последней четверти XX в. в творческих исканиях так называемых постколониальных, а можно сказать и постнациональных, писателей (с типичными для этого ряда писателей концептами безместности, внедомности, детерриториальности, надтерриториальности, нахождении в зазоре и т. д.).

И до времени Видьядхар Найпол вписался в еще одно, возникшее на наших глазах в процессе глобализации, явление транснациональной, или еще по-иному «гибридной», литературы как результата межкультурных взаимодействий. Этой ситуации, если использовать современную западную терминологию, соответствуют такие творческие типы, как «международный писатель», «всемирный человек» или «новый космополит», ставшие олицетворением новой реальности, в которой национальная модель все больше уступает место глобальному мировому пространству и процессам транскультурации.

Сформировавшая писателя сложная имперско-колониальная конфигурация: культурное трио двух очень разных колоний (Тринидад и Индия) и Британской империи, — обусловила проблемный характер его самоидентификации. Писательство для Видьядхара Найпола стало своего рода исследованием собственной идентичности, так как он прежде всего хотел разобраться в своем необычайно простом и одновременно в высшей степени запутанном происхождении. Именно оно, по собственному признанию писателя, стало источником и его творчества, и вдохновения.

В списке работ В. С. Найпола есть романы, повести и рассказы, произведения мемуарного жанра, эссе и путевые заметки. Но, являясь автором более дюжины романов, он всю жизнь, по сути, создает один текст: об индийском иммигранте из бывшей английской колонии, который мучительно ищет опору в мире и постоянно осознает свою неприкаянность в любой культуре, в которой довелось ему жить. В генах найполовских героев, даже самых, казалось бы, процветающих, присутствует вирус вечного неблагополучия. Они живут с осознанием собственной бездомности из-за того, что «вырваны с корнем» из той культурной среды, которую могли бы считать родной. И мир им чужд, и они чужды миру. За это писателя часто называют пессимистом. Однако при всей отчаянности существования, описываемого В. С. Найполом, его книги погружают в атмосферу неподдельного мужества и юмора, во многом благодаря насмешливо-сдержанной тональности, свойственной найполовскому повествованию, которая смягчает его рассказ об одиночестве, страхах и комплексах современного человека…

В. С. Найпол появился на свет 17 августа 1932 г. в небольшом городке под названием Чагуанас, расположенном в 18 километрах от Порт-оф-Спейна — столицы острова. Большинство в этом районе составляли выходцы с равнины Ганга, для которых Тринидад не стал ни вторым домом, ни новой родиной. Оказавшись на острове, индийцы не стали «встраиваться» в новую для них действительность, а занялись воссозданием вокруг себя как бы декораций утраченной родины, бережно сохраняя мельчайшие условности и подробности ее быта. Достаточно полно и целостно воспроизведя все основные составные части и уровни культуры Индии, индийские переселенцы на чужбине существовали в рамках своего — индийского — ареала, сохраняя со всеми коррективами (возрастными и индивидуальными) особенности индийского и быта, и менталитета. Они разговаривали на родных языках, отмечали семейные и религиозные праздники, вели себя точно так же, как в Индии, руководствуясь опытом и поведенческими нормами оставленной родины. Это был не просто «осколок» Индии, а как бы «вся» индийская культура, в уменьшенном виде перенесенная в тринидадское пространство. Индийские иммигранты жили в своем замкнутом мирке, практикуя модель параллельного существования — рядом, но вне тринидадской действительности, которую «они не то чтобы игнорировали, а просто не принимали»[181].