Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии

Мной всегда руководила одна только интуиция. Я не придерживаюсь системы, литературной или политической. Меня не направляет та или иная политическая идея. Думаю, это связано с моей родословной. Индийский писатель Р. К. Нарайан, скончавшийся в этом году, не придерживался каких-то определенных политических воззрений. Мой отец, писавший рассказы в очень глухое время и безо всякого вознаграждения, не имел политических убеждений. Так случилось, возможно, потому, что на протяжении многих веков мы жили вдали от властей. Это придало нам особую точку зрения. Мне кажется, мы более склонны замечать юмористическую и печальную сторону вещей.

Почти тридцать лет назад я ездил в Аргентину. То было время кризиса герильи. Люди ожидали, когда старый диктатор Перон[210] вернется из изгнания. Страна была полна ненависти. Перонисты жаждали сведения старых счетов. Один из них сказал мне: «Есть хорошая пытка и плохая пытка». Хорошая пытка — это то, что вы делаете с врагами народа. Плохая пытка — то, что враги народа делают с вами. Люди по другую сторону баррикад говорили то же самое. Настоящих дебатов не было и в помине. Были только страсти и заимствованный из Европы политический жаргон. Я написал: «Когда жаргон обращает живые вопросы в абстракцию и когда жаргон соревнуется с жаргоном, люди теряют мотивацию. У них остаются только враги».

А аргентинские страсти все бушуют, все так же побеждая разум и пожирая жизни. И конца этому не видно.

Срок моей работы истекает. Я рад, что мне удалось сделать то, что я сделал, рад, что творчески пробился так далеко, как мог. Из-за интуитивности моего письма и еще благодаря преодолению трудностей материала каждая книга была для меня счастьем. Каждая книга изумляла меня; до той самой минуты, когда я начинал сочинять, я не знал, что книга поджидает меня. Но величайшим чудом было начать писать. Я ощущаю — эта тревога все еще жива во мне, — что вполне мог провалиться еще до того, как начал.

Я закончу тем же, с чего начал, одним из чудесных маленьких эссе Пруста из книги «Против Сент-Бёва». «Прекрасные вещи, которые мы напишем, если обладаем талантом, — говорит Пруст, — существуют внутри нас, неразличимые, подобно мелодии, которая восхищает нас, хотя мы и не в силах воссоздать ее рисунок. Те, кого преследуют эти смутные воспоминания о неузнанных истинах, — одаренные люди… Талант — та разновидность памяти, которая наконец позволит им подойти ближе к этой неотчетливой музыке, услышать ее явственно, записать ее…»

Талант, говорит Пруст. Я бы сказал, удача и тяжелый труд.

М. М. Репенкова ОРХАН ПАМУК Турция Премия 2006 года

…за реальные достоинства его творчества, за то, что в поисках меланхолической души родного города он открыл новые символы столкновения и переплетения культур

Творчество Орхана Памука, которого называют «турецким Умберто Эко» и который был включен британской газетой «Обсервер» в список «21 лучший писатель XXI века», необыкновенно популярно не только в Турции, но и за ее пределами. Романы писателя, переведенные на сорок языков мира, удостоены престижных международных наград, среди которых особое место занимает Нобелевская премия в области литературы за 2006 г.[211]

Логика Нобелевского комитета, присудившего премию Орхану Памуку, вполне объяснима. В этом писателе соединились качества, которые шведские академики ценят более всего: Памук — один из самых оригинальных романистов современности и человек, преследуемый властями за политические убеждения. Серьезный конфликт Орхана Памука с властями произошел в декабре 1998 г., когда он отказался от присужденной ему награды «Народный писатель» в знак протеста против политики турецких властей по отношению к курдам. В феврале 2005 г. Орхан Памук дал интервью швейцарской газете «Тагес Анцайгер», в котором заявил, что никто кроме него в Турции не осмеливается говорить об убийстве турками миллиона армян и 30 тысяч курдов. Впоследствии, вспоминая о том своем интервью, Орхан Памук писал: «Я говорил о событиях, происшедших в Османской империи в 1915 г. Среди серьезных историков нет сомнений в том, что большинство армян, живших в Османской империи, подверглись депортации под предлогом их неблагонадежности во время Первой мировой войны, и многие из них в процессе депортации были убиты. Официальные представители Турецкой республики утверждают, что число погибших сильно преувеличено и что произошедшее нельзя считать геноцидом, поскольку уничтожение армян не было систематическим и к тому же во время войны армяне сами убили много мусульман»[212].