Писатели за карточным столом

— Четыре туза, осёл! — прогремел Бэкус, наводя на партнёра пистолет со взведённым курком. — Я сам профессиональный игрок и всю дорогу готовился вас подловить, простофили вы эдакие!

Бум! Загрохотал спущенный якорь, и плавание кончилось.

Да, грустно жить на свете! Один из трёх игроков был „компаньоном“ Бэкуса. Именно он и сдавал роковые карты. По уговору с двумя жертвами он должен был подсунуть Бэкусу четыре дамы, но, увы, не сделал этого.

Неделю спустя я наткнулся на Бэкуса, разряженного по последней моде, на Монтгомери-стрит. На прощанье он весело промолвил:

— Да, кстати, не обижайтесь за „клинышки“. Я, собственно, ничего не смыслю в скоте, если не считать того, что успел нахватать за неделю работы в Джерси перед самым нашим отплытием. Моя профессия скотовода и любовь к скоту сослужили свою службу и больше они мне не нужны».

Бодлер. Игра

Вкруг ломберных столов — преклонных лет блудницы.
И камни, и металл — на шеях, на руках.
Жеманен тел изгиб, насурмлены ресницы.
Во взорах ласковых — безвыходность и страх.
Там, над колодой карт, лицо с бескровной кожей.
Безгубый рот мелькнул беззубой чернотой.
Тут пальцы теребят, сжимаясь в нервной дрожи,
То высохшую грудь, то кошелёк пустой.
Под грязным потолком, от люстр, давно не мытых,
Ложится жёлтый свет на груды серебра,
На сумрачные лбы поэтов знаменитых,
Которым в пот и кровь обходится игра.
Так предо мной прошли в угаре ночи душной
Картины чёрные, пока сидел я там,
Один, вдали от всех, безмолвный, равнодушный,
Почти завидуя и этим господам,
Ещё сберегшим страсть, и старым проституткам,
Ещё держащимся, как воин на посту,
Спешащим промотать, продать в веселье жутком
Один — талант и честь, другие — красоту.
И в страхе думал я, смущённый чувством новым,
Что это зависть к ним, пьянящим кровь свою,
Идущим к пропасти, но предпочесть готовым
Страданье — гибели, и ад — небытию.

Цитируется: Шарль Бодлер. Цветы зла. Стихотворения в прозе. Дневники.

Издательство «Высшая школа». Москва 1993, стр. 118.