Писательские экскурсии

Девушка повернула голову в сторону Максима, – А ты кто? – С неподдельным удивлением спросила она.

ВКУС СМЕРТИ.

– Ника, ты чего? Я Макс! Мы только что с тобой разговаривали, помнишь? – С нотками волнения в голосе проговорил парень и попытался встать.

Аппараты резко запищали, предупреждая об опасном поведении пациента. Сил встать у него не было и он завалился на матрас.

– Макс? – удивлённо, словно пробуя на вкус это имя спросила Ника, – Нет, не помню. Я ничего не помню.

Раздался резкий писк и на экране монитора побежала тонкая полоса.

– Лина, мы его теряем! Срочно отключай Нику. Я попробую его реанимировать, но шансов очень мало.

Иннокентий Семёнович, со скоростью реактивной ракеты принялся отсоединять капельницы. Схватил дефибриллятор и начал проводить реанимационные действия.

Ника испуганно наблюдала за происходящим.

Лина Николаевна, дрожащими руками щёлкала по клавиатуре компьютера, пытаясь найти причину остановки сердца. – Ничего не понимаю. Все показатели были в норме. Они одновременно пришли в себя, а это говорит о том, что у нас всё получилось. Потом резкий скачок давления и остановка. Ты что-нибудь понимаешь, Кеш?

– А что тут понимать?! Парень столько времени бился за то, чтобы вернуть её к жизни, – он кивнул в сторону ничего не понимающей Ники. – Мы ведь хотели её отключить ещё пару месяцев назад. А он верил, надеялся, искал способы вытащить её из комы. А когда у него всё получилось, оказалось, что она ни черта не помнит. – С досадой в голосе произнёс врач. – Вот сердце и не выдержало. Последняя попытка, если сейчас не заведу, значит мы его потеряли.

Нике тяжело было соображать, голова предательски трещала. Огромный поток информации лавиной накрыл её сверху. Она старалась заглатывать его на ходу, чтобы окончательно не задохнуться. Она не помнила ни себя, ни этого парня. Но со слов врача, именно ему она обязана жизнью. – Господи, пусть он живёт. Я не хочу, чтобы он умирал. Мне не нужна жизнь, полученная такой высокой ценой. Она перевела взгляд в белоснежный потолок и постаралась запустить поток своих мыслей, туда, вверх, к нему, к кукловоду. Ника вздрогнула. Откуда эти мысли? Кто такой кукловод и почему от одного его упоминания, на душе становится так неуютно? И почему она надеется лишь на его помощь?

Писк прекратился. На экране вновь появились зигзаги. Монитор загорелся нежным голубоватым светом.

– Лина подключай его к ИВЛ. Состояние нестабильное. Не знаю, есть ли у него шанс. Но мы поборемся. Правда, Макс? Ты же боец! Давай-ка не сдаваться! – тяжело выдохнув, Иннокентий Семёнович присел на край кровати и вытер пот со лба. – Сегодня я ночую тут. Надеюсь, ты не против?

– Нет. Что ты. Конечно, ночуй. Я, пожалуй, тоже останусь с тобой. Мне не даёт покоя вся эта ситуация. Если это наша вина, то мы её исправим. А если Максим сам решил всё испортить, то наша задача не позволить ему совершить глупость.

Максим сидел в той самой белоснежной комнате, облокотившись на мягкую стену. Его взгляд, обращённый в пустоту, не выражал никаких эмоций. За стеной слышались голоса Иннокентия и Лины, но Макс не хотел их слушать. После того как Ника не узнала его, внутри словно что-то сломалось. На Максима навалилось осознание, что наступил предел его моральных и физических сил. Апатия и усталость навалились одной большой снежной лавиной.

Ника жива. Он добился своего. Но будущее пугало своей неизвестностью. Она его не помнит. И нет никаких гарантий, что память к ней вернётся. А жить, наблюдая за ней со стороны, не было никакого желания. Максим лёг на пол и перевёл взгляд вверх. Над ним висела картина-пазл. Лицо, разбитое на осколки, часть которых уже осыпалась. Он с интересом изучал каждый осколок, пытаясь мысленно вернуть его на законное место. Голоса за стеной всё больше выдавали волнение говорящих. Максим старался не обращать на них внимание. Неожиданно сверху раздался голос Ники: «Господи, пусть он живёт. Я не хочу, чтобы он умирал. Мне не нужна жизнь, полученная такой высокой ценой».

Максим приподнялся и посмотрел по сторонам. Рядом никого. Но ведь он ясно слышал голос Ники. Значит, она не забыла его?! А может, всё-таки забыла? Главное – ей не безразлична его жизнь. А если он умрёт? Что будет с Никой? Кто поможет ей вернуться к нормальной жизни? Неожиданно пришло осознание, что он ведёт себя как обыкновенный эгоист. Столько времени боролся за жизнь любимой и в последний момент, когда уже всё получилось – сдался.

– Ты думал будет легко?! – со злостью в голосе, Макс обратился к картине. – А кто тебе сказал, что будет легко? Слабак! Эгоист и слабак!

Из-за стены раздался голос Иннокентия Семёновича: «Лина подключай его к ИВЛ. Состояние нестабильное. Не знаю, есть ли у него шанс. Но мы поборемся. Правда, Макс? Ты же боец! Давай-ка не сдаваться!»