Читаем Писательский Клуб полностью

Писательский Клуб

Такие он проводит устойчивые аналогии и так обращается к человеку:

…Но духом, гордый царь, смирисьИ у последней слизкой твариПрозренью темному учись!

Так он писал когда-то, но об этом почти забыли. Да и сам он словно забыл, сам этого всего словно испугался.

…«Он много лет переводил…» И вдруг, в середине пятидесятых, напечатал привлекшее внимание многих стихотворение «Найденыш», написанное совсем в другом плане и духе, будто с отголоском народной сказки. Мотив — еще живой, еще мучительный.

Пришел солдат домой с войны…

Дома никого, но топится печь, приготовлено тесто для блинов. Он нагнулся за угольком — прикурить — и обнаружил в тени трехлетнюю девочку «пугливее зверенышка».

— А дочь ты чья? — Молчит… — Ничья.Нашла маманька у ручья…— А мамка где? — Укрылась в рожь.Боится, что ты нас убьешь… —Солдат воткнул в хлеб острый нож,Оперся кулаком о стол.Кулак свинцом налит, тяжел.Молчит солдат, в окно глядитТуда, где тропка вьется вдаль.Найденыш рядом с ним сидит,Над сердцем теребит медаль.Как быть? В тумане голова.Проходит час, а может, два.Солдат глядит в окно и ждет:Придет жена иль не придет?Как тут поладишь, жди не жди…А девочка к его грудиПрижалась бледным личиком,Дешевым блеклым ситчиком…Взглянул: у притолки женаСтоит, потупившись, бледна…— Входи, жена! Пеки блины.Вернулся целым муж с войны.

Вот такие стихи.

Правда, автор не удержался и приписал еще четыре строки:

Былое порастет быльем,Как дальняя сторонушка.По — новому мы заживем,Вот наша дочь — Аленушка!

Они внесли в ровный сказочный лад явственную фальшивинку и очень мешали мне. А их нужно было просто опустить.

О стихах говорили, писали, но он опять ничем новым это не поддержал, не подкрепил.

Он по — прежнему переводил с английского и рассуждал о футболе:

— Да-а, а у вас Володя Федотов!..

Когда Михаила Зенкевича не стало, время от времени начали появляться его стихи — посмертные публикации, — всякий раз удивляя меня естественностью, чистотой тона и вкуса. Вот одно из них:

От попорченной в нерве настройки,Как в приемнике, все невпопад.Целый день звон в ушах, словно тройкиС колокольцами мимо летят.Или кто-нибудь неосторожноКнопку двери наружной нажал,И звонок непрерывно, тревожноИз прихожей вдруг задребезжал…Иль с церквушки старинной, снесенной,Цветником замененной давно,Звон пасхальный, звук неугомонныйЛьется с ветром апрельским в окно…Звоном жаворонков и просторомВысь весеннее небо манит…Отгадайте скорее, в которомЭто ухе так звонко звенит.

А ведь написано это уже на седьмом десятке.

Он, оказывается, все писал и писал, а не только переводил. И не только говорил о футболе…

К нему еще обязательно и не раз будут возвращаться.

«Впереди уже нет никого…»
(О Леониде Мартынове)

Для моего поколения фигура Леонида Мартынова представлялась поначалу чуточку таинственной. После войны он несколько лет не печатался, словно уже прекратил писать. А может, так оно и было? Прежние его книги трудно было достать. Его не все знали, не все видели. Но те, кто читал, не могли не изумиться его необычности.

В середине пятидесятых вдруг снова густо появляются в журналах его стихи — одно другого лучше: «След», «Мне кажется, что я воскрес», «Балерина», «Из смиренья не пишутся стихотворенья», «Двадцатые годы», «Что-то новое в мире», «Сон женщины», «В белый шелк по-летнему одета», «О вы, которые уснули», «Дети»…

Одни написаны только что, другие чуть раньше. Значит, он все это время писал… Выходит в «Молодой гвардии» книга.

Тогда такое случилось не с ним одним. Нечто похожее произошло и с Заболоцким.

Перейти на страницу: