Писец подкрался. Или... Отбор по приказу

— Ты ближайший магазин ограбила? Или тебя с таким скарбом Женька домой не пустил? — усмехнулась я, впуская её в квартиру.

— Я ж сказала, гадать будем, — отозвалась та, прямо в сапогах топая на кухню.

— Хррр… — прорычала я вслед, закрывая входную дверь на замок.

— Они чистые! — донеслось со стороны кухни.

— Верю, верю! — отвечаю. И уже тише добавляю: — Но лучше бы ты разулась.

— Вот разложу всё и прям-таки сразу разуюсь, — явно всё расслышав, крикнула та в ответ.

Вхожу я на кухню и тихо так ошалеваю: белоснежное полотенечко с вышивкой аля русская глубинка, в одну из моих мисок уже насыпано какое-то зерно, в другой оно же замочено, какие-то шарфики, платочки, ленточки, колокольчики… Они-то на кой нам? Да уж, что-то Лизка ни на шутку разошлась.

Досмотреть что же там ещё заготовлено я не успела, пришлось отвлечься — духовой шкаф подал сигнал о том, что процесс выпечки завершён. Походя щёлкнула кнопочку на чайнике, а покамест вытаскивала ароматные румяные рулетики, и выкладывала их на блюдо, Лизка завершила приготовления, деловито включила электроплиту поставив на неё миску с крупой.

— Кашу есть будем?

— Будут, — странно отозвалась она и тут же сменила тему: — Так, колись, на лоджии ясно дело снега мы не найдём, а с балкона надеюсь не выгребала?

— Да я туда зимой вообще как-то не выхожу, — пожала плечами я.

— Вот и хорошо, — довольно отозвалась подружка, сноровисто привязывая длинную ленту к тому белому полотенечку, что первым из пакетов выудила.

Чего хорошего в этом? Не понятно. Если она надеется выбраться на балкон, то дело это почти безнадёжное, зимой снегом дверь заметает так, что не открыть её, потому-то я туда и не выхожу обычно. Да и Лиза об этом наверняка знает, у неё точь-в-точь такая же квартира — огромная, метров тридцати, кухня-столовая и четыре комнаты чуть поменьше, метров по двадцать пять, ванная, два санузла, прачечная, просторный коридор, утеплённая лоджия — зимний сад и балкон. Мне одной столько не нужно, конечно, но не продавать же родительскую квартиру? А то что квартплата велика, так и я не бедствую, наследство мне вполне приличное осталось, да и зарабатываю нормально. Но речь не о том, сомневаюсь, что та же Лизка снег на балконе зимой выгребает, хотя кто её знает, я как-то никогда не интересовалась.

Пока варилась каша, попили чаю с ещё горячими рулетиками, вот только мои надежды на откровенность подруги, не оправдались.

— Если ты свою личную жизнь налаживать не желаешь, и другим это сделать не даёшь, значит, придётся вынудить тебя сделать это самостоятельно и по собственной инициативе, — многозначительно изрекла подруга и на дальнейшие вопросы просто-напросто не отвечала, искусно меняя темы.

— Ты уж определись — вынудить или по собственной инициативе? — буркнула я.

— Одно другому не помеха, — отозвалась Лиза, давая понять, что раскрывать карты не собирается.

— У-у-у… — только и смогла простонать я в ответ.

Вот и как она собралась меня вынуждать? Не нравится мне это. Но зная Лизу без малого девятнадцать лет, понимаю — если этот ледокол взял какой-то курс, то… Сопротивление оказывать бесполезно. Чудно, как мне до сих пор от неё отбиваться удавалось, когда та норовила мне смотрины женихов устроить. Стоп. Смотрины? Выбор… Или как там в названии книги было? Отбор? Только не это…

А дальше, понеслось! Мне было вручено то самое, повязанное ленточкой полотенце.

— Повторяй — «Суженый-ряженый, приди утрись», и вешай его за окно, — руководила процессом Лиза. — Утром проверишь, полотенце влажное или сухое, расскажешь мне, каким оно было.

Да уж, судьба она такая, если снег пойдёт, будет мокрое, а он считай каждую ночь хоть немного, но идёт.

— А какое к чему? — изображаю живейший интерес, ведь она готовилась, сразу видно, вот только я спать хочу, вчера-то до глубокой ночи засиделась, и пусть поспала чуть подольше обычного, а всё равно сейчас организм настоятельно требовал на бочок и в люльку.

— А вот когда скажешь каким было, тогда и узнаешь, — отмахнулась подруга. — Теперь возьми кусок хлеба и раскроши на подоконник.

Сказано крошить, и хоть мусорить не особо хочется, но крошу, тут же подлетает Лизка:

— Ты чего творишь?!

— Ну, ты ж сказала…

— Не сюда, дурья твоя голова! — восклицает та. — Со стороны улицы.

— А-а-а… — протянула я, и быстро смахнув крошки на ладонь, открыла оконную раму, за которой как флаг развевалось полотенце.

И опять заговоры, наговоры. Наконец-то окно закрыли, успев основательно выхолодить помещение. Лизка подошла и собственноручно плотно гардину задёрнула.

— Не открывай, но прислушивайся, когда спать будешь, прилетят ли птицы хлеб клевать… — инструктирует она.

— Лиз, а ничего что зима и мы на четырнадцатом этаже?

— Да хоть на тридцатом, — пожала плечами та. — Если удача постучится в окно…

— Детка, ты не бредишь? — решила я сбавить пыл подруги.