Пища богов

— Я его не видала с тех пор, как живу здесь, сэр, и ни разу не получала письма.

— Вы, стало быть, не знаете, где он?

— Так как он не писал, сэр… — отвечала миссис Скиннер, стараясь отрезать Редвуду дорогу к дому.

— Никто не знает, что с ним случилось? — заметил Редвуд.

— Кажется, никто.

— Странно, что он никому не сказался.

— Да это у него всегда так, сэр! О себе позаботится, а о близких людях нет. Умный человек Скиннер, а всегда был такой.

— Где же ребенок? — внезапно спросил Редвуд. Миссис Скиннер притворилась не понявшей, о чем ее спрашивают.

— Да тот ребенок, которого вы кормите нашим порошком и который растет не по дням, а по часам…

Миссис Скиннер даже лук выронила.

— Право, сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, — промямлила она, делая новый книксен. — Вот у моей дочери, сэр, у миссис Каддльс, есть ребенок.

— Покажите-ка мне его, — сказал Редвуд. Волей-неволей миссис Скиннер повела его к двери.

— Я действительно, сэр, дала его отцу остаточки порошка в жестянке, — заявила она, — а потом, кажется, захватила с собой еще немножечко, когда ушла с фермы. Собиралась-то ведь впопыхах… не до того было…

— Гм! — многозначительно произнес Редвуд, посмотрев на ребенка. — Гм!

Затем он расхвалил его миссис Каддльс, что, конечно, очень порадовало почтенную даму, на которую он после этого, однако, перестал обращать внимание.

— Ну, раз начали, так и продолжайте, — сказал он миссис Скиннер, уходя. — Только не разбрасывайте ее, пожалуйста, на этот раз.

— Не разбрасывать, сэр?.. Чего не разбрасывать?

— О, вы прекрасно понимаете что, — ответил Редвуд. По выражению лица старушки действительно видно было, что она понимает.

— А вы никому об этом не рассказывали? — продолжал Редвуд, — Ни родителям, ни сквайру, ни доктору, — никому?

Миссис Скиннер утвердительно кивнула головой.

— Я бы на вашем месте так и продолжал.

Выйдя из ворот коттеджа, Редвуд остановился и осмотрелся по сторонам. Прямо перед воротами, через дорогу, возвышалась красная кирпичная стена, заросшая кустарником и повиликой, с маленькими разбитыми окнами под крышею. Слева от коттеджа стояли старые хлева. За углом красной стены начиналась изгородь из колючей проволоки, а над проходом среди густой зелени, кое-где пересыпанной пожелтевшими листьями, сияла ярко освещенная солнцем белая доска, на которой крупными буквами было написано: «Вход в лес воспрещается».

— Гм! — заметил Редвуд. — Гм!

Размышления его были прерваны стуком колес и топотом лошадиных копыт. Из-за поворота дороги выкатилась коляска леди Уондершут. Редвуд обратил внимание на кучера и лакея. Первый мог служить образчиком людей своей профессии, и правил с таким достоинством, точно совершал таинство. Другие могли сомневаться в своем призвании и положении в обществе, но он, очевидно? считал себя созданным для того, чтобы возить леди Уондершут. Камердинер сидел рядом с ним, сложив руки на груди и тоже, очевидно, довольный своим делом и положением. Сзади них виднелась сама хозяйка, одетая по-деревенски небрежно и с лорнетом в руках, а около нее вытягивали свои головки две молоденькие мисс.

Проходивший по другой стороне дороги викарий почтительно снял шляпу, а Редвуд продолжал стоять неподвижно, с заложенными назад руками. Глаза его перебегали от зелени леса к стене, а от нее к покрытому легкими облачками небу. Но куда бы он ни смотрел, всюду видел гигантских детей во фланелевых курточках, сидевших на соломе и игравших с гигантскими игрушками.

«Да теперь я начинаю понимать, к чему поведет наше открытие», — подумал он.

Маленький Каддльс, его собственный ребенок и дети Коссара как-то перемешались в его голове.

— Ах боже мой! — воскликнул он, рассмеявшись над какой-то мыслью, проскользнувшей в его уме, а затем пришел в себя и сказал миссис Скиннер, которая его провожала:

— Как бы то ни было, его надо кормить хорошенько да смотреть, чтобы и Пищи было вдоволь. Это я вам устрою. Каждые полгода буду присылать по жестянке. С него хватит.

Миссис Скиннер пробормотала что-то такое насчет того, что «должно быть, это я впопыхах захватила, думала, что не вредно давать ему понемножку», а что теперь «как вам будет угодно, сэр!» Вообще-то видно было, что она прекрасно поняла все сказанное.

Ребенок, таким образом, продолжал расти.

— Да этак он, пожалуй, перерастет всех телят в округе, — стала наконец говорить леди Уондершут. — Если у Каддльсов родится еще один такой ребенок, так я уж и не знаю…

8

В виду шума, возникшего по поводу Пищи, даже такое уединенное местечко, как Чизинг-Айбрайт, не могло, однако, долго веровать в теорию эпидемической гипертрофии — будь она заразна или нет. Скоро миссис Скиннер принуждена была давать леди Уондершут объяснения, очень для нее стеснительные и неприятные. Будучи притянута к ответу, она, впрочем, вначале только отмалчивалась, пожевывая свой единственный зуб, а потом прикрылась от заслуженных порицаний положением неутешной вдовы. Глядя слезящимися глазами прямо в лицо рассерженной леди, она говорила: