Пища Богов

Самой близкой аналогией силы пристрастия к телевидению и той трансформации ценностей, которая происходит в жизни тяжело пристрастившегося потребителя, будет, вероятно, героин. Героин делает образ плоским, как бы “выравнивает” его; с героином все ни холодно, ни горячо; наркоман-джанки смотрит вовне на мир, уверенный – что бы ни происходило, все это не имеет никакого значения. Иллюзия знания и контроля, какую дает героин, аналогична неосознанному допущению телевизионного потребителя, будто то, что он видит, где-то в мире является “реальным”. По сути, видимое является косметически улучшенным видом продуктов. Телевидение, хотя и не является химическим вторжением, тем не менее в такой же мере способствует пристрастию и точно так же вредно физиологически, как и любой другой наркотик.

Совсем не отличаясь от наркотиков или алкоголя, телепереживание позволяет своему участнику вычеркнуть мир реальный и войти в приятное и пассивное состояние. Тревоги и заботы с помощью поглощенности телепрограммой, куда-то вдруг исчезают, так же как и при выходе в “путешествие”, вызванное наркотиками или алкоголем. И точно так же, как алкоголики лишь смутно сознают свое пристрастие, чувствуя, будто контролируют свое состояние больше, чем на самом деле… телезритель подобным же образом переоценивает свой контроль, свое владение ситуацией во время просмотра телепередачи. В конечном счете именно это вредное влияние телевидения на жизнь огромного числа людей определяет его как фактор серьезного пристрастия. Привычка к телевизору нарушает чувство времени. Она делает другие восприятия смутными и странно нереальными, принимая какую-то более “значительную реальность” за реальность. Эта привычка ослабляет отношения, сокращая, а иногда и устраняя нормальные возможности поговорить, пообщаться. / Marie Winn. The Plug-In Drug (new York: Penguin. 1977). pp. 24-25/

СКРЫТЫЙ УВЕЩЕВАТЕЛЬ

Самое тревожное во всем этом то, что основная суть телевидения – не видение, а сфабрикованный поток данных, которые можно так или иначе обрабатывать, чтобы защитить или навязать те или иные культурные ценности. Таким образом, мы столкнулись со способствующим пристрастию, всепроиикаюшим средством, которое поставляет переживания, послания которых таковы, какие желают те, кто производит этот наркотик. Что может обеспечить более благодатную почву для поощрения фашизма или тоталитаризма? В США гораздо больше телевизоров, чем домохозяев, телевизор в среднем работает б часов вдень, и средний человек смотрит его более пяти часов, то есть почтя треть своего времени бодрствования. Прекрасно понимая все эти факты, мы, кажется, не в состоянии как-то реагировать на их значение. Серьезное изучение влияния телевидения на здоровье и культуру только начинается. Однако еще ни один наркотик в истории не изолировал так быстро и так совершенно своих потребителей от контакта с реальностью. И ни один наркотик в истории так не преуспел в перестройке по своему образу и подобию ценностей зараженной им культуры.

Телевидение по природе своей преимущественно наркотическое средство культуры владычества. Контроль над содержанием, его униформизм и повторяемость неизбежно делают телевидение инструментом насилия, промывания мозгов и манипулирования личностью. / Jerry Mander. Four Arguments for the Elimination of Television (New York: Quill. 1978). p. 197/ Телевидение вызывает у зрителя состояние транса, что является необходимым предварительным условием промывания мозгов. Как и характер всех наркотических средств и технологий, характер телевидения изменить невозможно; телевидение можно перестроить или реформировать не более, чем технологию производства автоматического оружия.

Телевидение возникло как раз вовремя с точки зрения элиты владык. Почти полтора столетия эпидемии синтезированных веществ, начавшейся в 1806 году, вызывали чувство отвращения от лицезрения человеческой деградации и духовного каннибализма, порожденных учреждением рынка наркотиков. Точно так же, как рабство, ставшее неудобным, оказалось в конце концов одиозным в глазах самих создавших его учреждении, злоупотребление наркотиками вызвало наконец обратную реакцию против этой особой формы пиратского капитализма. Сильные наркотики поставили вне закона. Подпольные же рынки, разумеется, процветали. Но наркотики как учрежденный инструмент национальной политики были дискредитированы. Будут продолжаться опиумные войны, возникать случаи вынуждения одних правительств и народов другими на производство или приобретение наркотиков, но войны эти будут грязными и тайными, они будут скрытыми.