Пища любви

Он покачал головой и вернулся на кухню. Нужно было готовить блюдо из улиток, которое заказала семья Ланкетта, и Бруно постарался сосредоточиться на этом. Но руки тряслись, и скользкие улитки выскальзывали и падали на пол.

Бенедетта взяла разделочную доску и стала резать печенку. Вжик-вжик-вжик — нож кромсал мягкое мясо с чуть большим нажимом, чем требовалось.

— Извини, — наконец проговорил Бруно.

— За что? — ответила Бенедетта, и голос ее резал больнее, чем нож.

— За то, что расстроился.

Бенедетта поднесла доску к сковороде и ссыпала печенку в булькающее масло.

— Твое настроение тебе не подчиняется.

«Твое тоже», — подумал Бруно, глядя на то, как гневно напряглась шея Бенедетты.

— Я думал, что все переболело — сказал он извиняющимся тоном.

— А я знала, что нет.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал.

— Она красивая, — продолжила Бенедетта, быстро измельчила луковицу и потянулась за следующей.

— Да.

— Красивее, чем я.

— Нет, — возразил Бруно — Просто другая.

— И ты ее любишь.

Сказано было утвердительно, но это все-таки был вопрос, и Бруно понимал, что должен попытаться на него ответить.

— Ну, — начал он, — все не так просто. Я влюбился в нее, но она не ответила на мои чувства. Говорят, нельзя любить человека, если он не любит тебя. Так ведь?

— Говорят…

Бруно посмотрел на нее, но Бенедетта была поглощена своим занятием. Голос у нее слегка дрожал, но возможно, виною тому был лук.

— Так ты сказал ей, что любишь ее, а она ответила, что ей это безразлично, — подсказала Бенедетта — И что было дальше?

— Все было несколько сложнее, — признался Бруно. — У нее был роман с моим лучшим другом, и… в общем, сейчас все это кажется очень запутанным.

Бенедетта вытерла руки, взяла два стакана и налила в них вина из стоявшей возле плиты початой бутылки.

— По-моему, будет лучше, если ты расскажешь толком, что случилось, — спокойно предложила она.

Бруно рассказывал, а Бенедетта слушала и кивала, одновременно готовя. Густа то входила с пустыми тарелками, то снова выходила на площадь, но притворялась, что ничего не слышит.

— Вот поэтому я не хочу подходить и заговаривать с ней, — наконец сказал Бруно — Она думает, что я извращенец, и я ее за это не виню.

— Я тоже.

— Спасибо — грустно ответил Бруно — В общем, будет лучше, если она просто поест и уедет.

— Возможно.

В этот момент снаружи раздался крик, а следом за ним звук, который ни с чем не спутаешь, — кого-то стошнило. Бруно услышал голос Лауры, доносившийся из бара:

— Scusi, signora, здесь есть врач? Моему другу плохо.

Бруно посмотрел на Бенедетту, но ее лицо ничего не выражало. Густа ответила, что можно позвонить и вызвать врача. А пока они уложат ее друга в постель. Бенедетта вышла посмотреть, не нужна ли ее помощь.

— В чем там дело? — спросил Бруно, когда все стихло, а Бенедетта вернулась на кухню.

— Наверно, в грибах.

— Почему?

— У некоторых людей coprini вызывают аллергию. Особенно если смешать их с алкоголем. Наверно, он один из таких — Она посмотрела на Бруно пустыми глазами — Ему нужно полежать хотя бы часа два. Доктор ничего не сможет сделать, но он все равно будет его ждать, а мама даст ему aceto balsamico, чтобы привести в порядок желудок.

— Бенедетта, но у нас ведь нет coprini.

— Нет, потому что я все использовала.

Бруно сдался. Он был почти уверен, что недомогание друга Лауры вызвано одним из тех ядовитых грибов, которые Бенедетта заставляла его собирать во время их лесных прогулок. Но сейчас гораздо важнее было другое: как ему быть с Лаурой?

— Не могу с ней разговаривать, — принял решение Бруно — Слава Богу, она думает, что это мы отравили ее приятеля. Поэтому я не могу пойти туда и заговорить с ней как ни в чем не бывало.

— Не можешь, — согласилась Бенедетта — Но моя мама рассказала ей о действии coprini, и совершенно ясно, что дело тут не в еде, так что…

— …так что я могу приготовить для нее dolce — в качестве извинения.

— Великолепно. Как насчет пирожного с моими миртовыми ягодами?

Бруно покачал головой.

— Слишком сладко.

— Тогда печеный инжир.

— Слишком прямолинейно.

— Zuppa inglese?

— Слишком тяжело.

Бенедетта подняла руки: сдаюсь.

— Тогда ваша очередь, маэстро. Что ты будешь готовить?

— Не знаю, — задумчиво произнес Бруно. Но его руки уже тянулись к необходимым ингредиентам. Фиги, яйца, сливки и орехи. Какой-нибудь пирог? — Что бы это ни было, не думаю, что рецепт этого уже существует.

Бруно больше не размышлял, он импровизировал. Нет, «импровизировал» — не то слово, подумала Бенедетта, наблюдая за тем, как он смешивает засахаренные фрукты со сливками и добавляет орехи. Бруно творил. Иногда Бенедетта комментировала его действия или что-нибудь советовала, но он вряд ли ее слышал, настолько был поглощен ароматом и вкусом того, что держал в руках.

Наконец сладкое было готово. Бруно закрыл глаза, потом снова их открыл. Перед ним стоял бисквитный пирог с множеством слоев, сладкий и горький, нежный и острый, холодный сверху и теплый снизу — десерт, который, подумалось Бруно, так же богат и прост, как сама жизнь.