Пищеблок

– Какое, нафиг, дело?

– Проверка мозга у пацанов! – на ходу придумал Валерка.

Цыбастыш поколебался, шагнул назад и сел на койку.

– Ну? – недоверчиво спросил он.

Валерка принял важный вид.

– Отвечай на контрольные вопросы. Первый: что такое сверхскорость?

– Не знаю! – раздражённо ответил Цыбастыш.

– А чё за скорость? – заинтересовался в проёме двери Гельбич.

– Сверхскорость – это обежать вокруг дома и пнуть себя под зад, – сказал Валерка. – А что такое сверхнаглость?

– Чё? – одинаково спросили Цыбастыш и Гельбич.

– Навалить кучу в подъезде чемпиона мира по боксу, позвонить ему в квартиру и попросить бумажку подтереться.

Цыбастыш и Гельбич заржали.

– А что такое сверхтрудность?

– Да говори уже!

– Сверхтрудность – это лежать на потолке и укрываться одеялом!

Кладовка с чемоданами находилась на втором этаже. Вниз по лестнице скатились запыхавшиеся революционеры – Гурька, Титяпа и Горох. Валерка увидел их за спиной Гельбича, который по-прежнему заслонял выход.

– Конец медосмотра, – с облегчением сказал Валерка. – Лёха, у тебя мозг не работает. Всё, иди.

Цыбастыш не стал ссориться, вскочил, отпихнул Гельбича и убежал к лестнице. Гельбич, ухмыляясь, посмотрел ему вслед.

– Секи, пацы, чё щас будет, – самодовольно предупредил он.

Через минуту со второго этажа донёсся отчаянный вопль Цыбастыша.

– За мной! – воодушевлённо скомандовал Гельбич.

Кладовка была небольшой комнатёнкой без окна. Под потолком горела тусклая лампочка. Вдоль стен тянулись стеллажи. Дощатые перегородки разделяли их на секции. Каждая секция принадлежала одному хозяину. При заселении в корпус Ирина Михайловна распределила хозяев по алфавиту.

Цыбастыш распахнул свой чемодан прямо в ячейке и перетряхивал содержимое. Сбоку из чемодана, как слюни, свисали штанины трико.

– Джинсы пропали!.. – потрясённо повторял Цыбастыш. – Тут лежали!..

Вокруг Цыбастыша толклись взволнованные девочки.

– Поищи получше! – гомонили они. – Может, они в тумбочке остались? А ты точно помнишь, что никому их не давал? А какие они были?

– Украли, гады!.. – почти плакал Цыбастыш.

Рядом, как назло, оказался Лёва Хлопов.

– Нехорошо обвинять товарищей! – назидательно изрёк он.

– Пятьдесят же пять рублей!..

Подоспевшие революционеры Гельбича добавили драматизма.

– Надо во всех других сундуках пошмонать и проверить! – с фальшивым сочувствием подсевал Гельбич, возникая то справа, то слева от Цыбастыша. – Если кто спёр, то себе же в барахло и сунул!..

Секции Цыбастыша и Лёвы соседствовали, как буквы «Х» и «Ц». Лёва, стоя почти бок о бок с Цыбастышем, спокойно отщёлкнул замки на своём чемодане, поднял крышку и застыл: в чемодане поверх всех вещей бесстыже красовались джинсы Цыбастыша, свёрнутые в аккуратный квадрат.

– Вот они!.. – изумлённо охнул Цыбастыш.

Девочки вокруг застонали.

– Хлопов у Цыбастова штаны спёр! – без промедления заорал Гельбич, фиксируя в общественном сознании факт злодеяния Лёвы.

И тут в кладовку, привлечённый шумом, вступил Игорь Саныч.

– Что случилось? – строго спросил он.

– Хлопов у Цыбастова джинсы украл! – загалдели девочки. – Цыбастов полез к себе, а джинсов нет! А Хлопов открыл чемодан, и мы увидели! Он взял и себе спрятал! А Цыбастов заплакал! Пятьдесят пять рублей!

Ошеломлённый Лёва по-прежнему безмолвно стоял у ячейки, опустив руки. Он не прикасался к джинсам Цыбастыша в чемодане, словно брезговал дотронуться до такой пакости – или боялся оставить отпечатки пальцев. Игорь Саныч внимательно посмотрел по очереди на Лёву и на Лёху.

Грубый, но простодушный Гельбич не выдержал.

– Хлопов ворует! – выкрикнул он, пылая надеждой. – Его надо из лагеря выгнать! Пусть родители заберут его завтра!

Лёва медленно повернулся, как маяк, и вперился в Гельбича, пронзая насквозь лучами из глаз. И Горь-Саныч тоже перевёл взыскующий взгляд на Веньку. Несчастный Гельбич, незримо корчась, едва не задымился. Казалось, что он начал тихо потрескивать, как раскалённая сковородка.

Валерка наблюдал за событиями со стороны. И почему-то ему вдруг стало стыдно, хотя вампир Лёва заслуживал самой суровой кары. Валерка сразу понял, что и Лёва, и Горь-Саныч догадались о коварной подставе, устроенной Гельбичем. Революция Гельбича превратилась в позорище.

– Что за столпотворение? – раздалось из коридора.

Это вслед за Горь-Санычем на конфликт спешила Ирина Михайловна. Она отодвинула с дороги Титяпкина и вошла в кладовку, готовая к бою.

– В чём дело? – спросила она.

Игорь Саныч продвинулся сквозь толпу к стеллажу, обеими руками, как противопехотную мину, вынул свёрнутые джинсы из открытого чемодана Лёвы и бережно перенёс их в открытый чемодан Цыбастыша.

– Никаких проблем, Ирина Михайловна, – с показной беспечностью сообщил Игорь Александрович. – Просто глупая детская шутка. Ха, ха, ха.

Глава 6 Колхоз и царь