Пищеблок

Анастасийку хранил крестик. И Бекля, став пиявцем, не смог войти в храм, пусть даже и заброшенный.

– Бох-то есь, – убеждённо сказала баба Нюра. – Он на кре-эсте смертю приял во спа-асенье наше… Знак его смерти ны-ыне лю-удей бережёть. А упырей знак ихней смерти бережёть… Се-эрп – луна иха, когда кровю пиять на-адо, иль по-одохнут… А молотком кол о-осиновый в йих за-абивають…

Для Валерки услышать это было даже хуже, чем увидеть Серпа Иваныча стратилатом. Серп Иваныч – лишь предатель, и он один, а вампирская защита от солнца выворачивала наизнанку то, во что верил Валерка, а он верил в красный флаг и красную звезду, в серп и молот и Гражданскую войну, в орлят, которые учатся летать, и в честный коллектив.

Игоря же поразило другое. Все легенды о вампирах оказались правдой! Подлинные вампиры – которые стратилаты – пили кровь и боялись солнца. Их сердца могли не биться. Те, кого они кусали, тоже превращались в вампиров – в пиявцев. Наверное, и жили вампиры очень долго, если судить по крепкому здоровью Иеронова. И отказаться от крови они были не в силах.

Но дело было не только в вампирах. Сами по себе они мало что значили. Дело было в том, что мир, такой привычный, понятный и родной, оказался ненастоящим. Не пионерлагерь, а пищеблок. Не мораль, а маскировка. Не символы государства, а магические обереги. Не история, а ложь. Настоящим являлось совсем иное!.. Его дружба с Валеркой. Его любовь к Веронике. Детство лагерных оболтусов, которые не знали, для чего они здесь нужны. И ещё, наверное, настоящими были рекорды на далёких стадионах.

– Когда наступит луна стратилата? – спросил Игорь у бабы Нюры.

– Третьего августа, – вдруг ответил Валерка. – Он мне сам говорил.

Третьего августа – последний день лагерной смены. Воскресенье. Чемпионат. Концерт. Костёр. И завершение Олимпиады.

Часть пятая Смерть вампира

И нет нам покоя! Гори, но живи!
Погоня, погоня в горячей крови!

Р. Рождественский, «Погоня». 1966 г.

Глава 1 «Хали-хало!»

– Ну-ка не стонать! – раздражённо приказала Ирина Михайловна. – Даю пионерское задание: все берём грабли, и за работу!

Когда вожатые или учителя говорили, что дают пионерское задание, это означало, что работа будет скучная, трудная и за кого-то другого.

– Надо прибрать берег от мусора, чтобы мы уехали домой и оставили за собой чистоту, какая была, когда приехали!

– А тут и до нас было всё засрано! – буркнул Славик Мухин.

– Мухин, я твоим родителям скажу, какие ты слова знаешь!

Лёва отвлёк Ирину Михайловну:

– А можно мяч взять? Мы приберёмся и поиграем.

– Но только после работы! – строго предупредила Ирина Михайловна. – Хлопов, назначаю тебя ответственным!

Лёва и выглядел ответственным: одет прилично и с красным галстуком.

Валеркино звено, волоча грабли, уныло потащилось на берег.

Волга искрилась, вдали плыла самоходка, лёгкие волны шуршали по камешкам, а перед пацанами простирался истоптанный и загаженный пляж.

– И где тут мусор? – обозревая пространство, в тоске спросил Титяпа.

Работать не хотелось, а бездельничать было скучно.

Горохов махнул рукой перед носом Гурьки; Гурька, конечно, моргнул, и Горохов тотчас стукнул его снизу по подбородку:

– За испуг саечку!

Гурька лязгнул зубами, а Горохов сразу поддал ему и второй раз, и третий, и четвёртый, наставительно поясняя:

– За невежество! За невежество! За невежество!

– Сы-па… сы-па-сибо! – еле произнёс Гурька.

Титяпа тоже придумал забаву. Он поскрёб Горохова по голове и сказал:

– Что-то жопа зачесалась!

– Сам ты жопа! – возмущённо завопил Горохов, набросился на Титяпу и повалил его на песок. – Говори мне: «Дяденька, прости обоссянца!»

– Куча-мала! – тоже завопил обрадованный Гурька и рухнул сверху на Горохова. – Пацы, плющи нас!

На Гурьку упал Серёжа Домрачев, на Серёжу – Славик Мухин, на Славика, повизгивая, напрыгнул Юрик Тонких. Титяпкин, раздавленный пацанами, отчаянно завыл где-то внизу, в недрах кучи-малы.

Валерка и Лёва, разделённые копошащейся грудой пацанов, молча смотрели друг на друга. Лёва мог одним приказом прекратить безобразие, но не прекращал – наверное, чтобы Валерка острее ощутил власть пиявца над тушками. И в глазах Лёвы читалась спокойная уверенность пиявца в своей силе и неуязвимости. Валерка помнил, как в битве на Концертной поляне Лёва бежал к нему, чтобы укусить, – чтобы сломить, покорить и подчинить. Это было первое настоящее нападение вампира: откровенное и злобное. Там, на поляне, Лёве не удалось одержать победу. Но он не отказался от своего намерения. И Валерка отвечал Лёве угрюмым и непримиримым взглядом.

Навалявшись в куче-мале, пацы разлепились, поднимаясь на ноги; лишь помятый Титяпа корчился на песке и стонал. Но вдруг он перекатился с бока на четвереньки, принялся шарить в песчаных рытвинах пятернёй, и в пальцах у него блеснула монета – серебряный олимпийский рубль.

– Обаце! – обалдев, восхитился он. – Чур, моё!

Он вскочил, как новенький, и пацы обступили его, разглядывая находку.

– Солидол! – одобрил Славик Мухин.