Пишется история Сибири

Удивление перед памятниками высокой и древней культуры, находящимися в стране, заселенной «грубыми, злыми и дикими язычниками», сквозит уже в труде Николая Витзена, голландского ученого и бургомистра, автора «Описания Северо-восточной Татарии». Среди ряда других гипотез о создателях этой древней культуры в XVIII веке возникла и гипотеза ученого аббата Бальи о том, что это были… атланты Платона. В своих «Письмах о Платоновых Атлантидах» (Париж, 1779), он писал, что Атлантида вовсе не была поглощена морскими волнами и не стала жертвой вулканической катастрофы. Она, утверждал Бальи, в действительности находилась в глубине азиатского материка, около нынешнего Минусинска, на Енисее, где жил в древности «просвещенный народ, первый изобретатель наук и наставник рода человеческого».

Кому же другому, как не атлантам, могли принадлежать, по его мнению, эти грандиозные курганные поля, обставленные многотонными плитами, удивительные изделия из золота и серебра с изображениями сказочных чудовищ, загадочные стелы, покрытые письменами на неизвестном языке?

Такое же впечатление произвели сибирские древности и на Шлёцера. Правда, он не был согласен с «бреднями» Бальи, Бюффона и Вольтера, которые по его энергичному выражению «верные русские известия отменно худо поняли и исказили». Но что касается Сибири, то здесь, — писал Шлёцер, — «находят живые следы просвещенных народов, которые в древние времена, быв совсем неизвестны остальному миру, занимались тут горною работою, но знали одну только медь, а не железо».

Но уже в то далекое время, когда русская историческая наука еще только складывалась и проходила свои первые шаги, обнаружилось и противоположное направление. Его представителями были помор Ломоносов, солдатский сын Степан Крашенинников. Всего ярче выразил эти взгляды Александр Радищев, «рабства враг и друг свободы». По их представлениям истинным творцом истории России и главным ее героем был сам русский народ.

Отдавая должное русскому народу-исполину, они вместе с тем увидели историю Сибири с новой стороны, как историю населявших ее аборигенных племен и народов. Древние культуры и жизнь сибирских народов, верования и поэтические мифы — все это было им в равной мере интересно и поучительно.

Крашенинников нашел на Камчатке, переживавшей тогда затянувшийся конец каменного века, не грубых дикарей, а таких же, как мы, людей и даже философов, стремившихся, по его словам, «изведать самую мысль птиц и рыб». Во всем этом раскрывались Крашенинникову черты столь же огромного, как и неизведанного мира.

Со временем, в ходе дальнейшей борьбы идейных направлений, выросла и оформилась идеология нового класса — буржуазии, европоцентризм, выражавший интересы империалистической буржуазии Запада. С точки зрения европоцентристов, источником прогресса в мировой истории была Европа. «Вечная Европа»! За ее пределами, за гранью «истинной цивилизации» находился мир косности и варварства, лежала коренная глубинная Азия. Та самая, «золотая дремотная Азия», что, по словам поэта, навеки «опочила» на своих куполах… Иначе говоря — отсталые и эксплуатируемые европейским капиталом колониальные и зависимые страны.

Одним из примеров такой тенденции была, например, попытка одного из крупных немецких археологов объяснить возникновение земледелия и расписной керамики в долине реки Желтой миграцией арийцев из Центральной Европы на Дальний Восток.

Как полярная противоположность европоцентризму выступила другая крайность, азиацентризм, не менее, если не более, древний. Одни продолжают развивать мысль об извечном превосходстве «белой» европейской расы. Другие стремятся доказать такое же исконное превосходство какого-либо одного из народов Азии, какой-либо одной азиатской страны и одной культуры. «Свет с Востока», — твердят одни, «С Запада», — другие.

Для феодальных, а затем и буржуазных историков Китая типично противопоставление истории Китая истории народов, его окружающих. Их именовали не иначе как «варварами». С точки зрения великодержавной идеологии, «варвары» противостояли избранной нации как косная и пассивная масса, способная только разрушать или усваивать уже готовую культуру. Характерно и связи с этим, что китайский буржуазный историк Сюй Чжо-юн, работавший ранее на Тайване, а теперь являющийся сотрудником департамента восточных языков и литературы Чикагского университета, счел необходимым подчеркнуть в специальном примечании к изданной в США моей работе о древнем населении Сибири, что «конечно, варварское государство (имеется в виду Бохай. — А. О.) никогда не пользовалось среди китайцев «репутацией страны просвещения и ученых».