Пишите письма, их есть кому читать

– Неужели хозяева объявились? После того случая, как я думал, сразу продадут дом, а нет, 17 лет стоял, ветшал. Знаете, а ведь вы похожи на дочку хозяина дома, – задумчиво проговорил старик.

– А вы Василий Кузьмич?

– Вы меня помните?

– Конечно, это ведь вы побежали за «Скорой», они ещё тогда проехать не могли из-за грязи. Дожди в тот год хорошо дорогу размыли, папа хотел меня на руках уже нести!

– Да, помню, как бежал. Казалось, сердце выскочит, боялся, что прибегу, а поздно. Значит продаете участок? Ваш папа сначала ездил к нам, а потом вдруг перестал. Моя ещё жива была, говорила, что я Юрку спаиваю, вот его жена и не пускает больше на дачу. А мы с ним любим просто посидеть с чайком, поговорить о том о сем, ну, бывает, что по рюмочке пропустим, так это же для давления, – предался воспоминаниям старик, не забывая посматривать на дорогу.

– Теперь уже не получится, папа умер несколько лет назад. Точнее пропал без вести, но полиция прекратила всякие поиски.

– Эх… Значит не зря сердце болело у меня в тот день, чувствовало, что в последний раз видимся. Я его в гости к себе звал в городе, а он так странно ответил, мол, если живы будем, то зайду.

– А когда это было? – вдруг заинтересовалась девушка, почувствовав неприятный холодок внутри.

– Так почти два года назад. Я перед зимой приехал, моя вязанье свое забыла, смотрю, Юрка из дома выходит, в руках пакет, ну, думаю, вещи какие забирал. Окликнул его, постояли, покурили. Помню, что он такой уставший был, сказал, что проблемы на работе и ни слова больше. Но я не стал лезть, знаю, что у каждого человека свои заботы, и даже очень большие деньги никак не облегчают их. Ему позвонили потом, и он быстро уехал. Жалко, что не простились.

– А кто позвонил, не помните?

– Ну, времени много прошло. Скажу только, что женщина звонила, не жена. Он ей ещё сказал, что-то типа «мои не должны знать» и «пусть у тебя будут». Я постарался забыть, понял же, что любовница звонила. Но теперь уже все равно. Он еще имя называл то ли Нина, то ли Инна, простите, не помню точно уже.

– Да что вы, вот это у вас память!

– Профессиональное, я же новости на радио рассказывал одно время, там читать просто нельзя, сразу слышно. Это потом уже меня позвали в детскую передачи редактором. Стало попроще, можно было на бумажку все записать и передать ведущему, – улыбнулся Кузьмич и остановил машину у низкой изгороди. – Прибыли. Вы как с делами закончите, заходите, чай попьем, с прошлого года еще баночка черники осталась.

Старик подмигнул девушке и поехал к небольшому двухэтажному дому за разноцветным забором. Светка вздохнула и развернулась. Все было как раньше, как будто не было этих 17 лет. Старый дом, видевший не одно поколение, остатки детской площадки – лесенка, детский конек и столб от качелей. Отец в первую неделю после произошедшего снял все маломальские опасные предметы и отнёс их на мусорку. Спустя несколько лет мама предлагала повесить гамак, поставить качели, беседку и собираться с друзьями тут до поздней осени, но отец был не приклонен, он видел, как замирала Светка при виде качелей. А потом этот дом стал никому не нужен. Сначала уехала учиться Светка, потом исчез Юра. Мама изредка проведывала участок, оплачивала счета, но надолго не задерживалась. Выращивание огурцов никогда не прельщало ее, а ездить одной, чтобы просто отдохнуть, она не хотела. Пару лет назад Светка предлагала выставить дом на продажу, но Алла каждый раз придумывала отговорку, а девушке было некогда заниматься поиском покупателя. Предчувствие в последние несколько дней настойчиво намекало, что надо посетить старый дом.

Светка повернула ключ и толкнула толстую деревянную дверь. На комоде в прихожей лежала забытая мамина расческа, на кухне висели шторы с птичками, сшитые ещё Светкиной бабушкой, на сушилке стояла папина кружка с дельфином в фуражке. Ее привез в подарок тот самый Василий Кузьмич. Светка машинально взяла кружку в руки и почувствовала капли воды. Как будто совсем недавно ею пользовались. В большой комнате на диване небрежно лежал плед. Девушка почувствовала еле слышный аромат папиного одеколона. Повинуясь порыву, она почти бегом направилась в свою бывшую комнату. Розовые подушки, стеллаж с солдатиками, книжный шкаф, ровный слой пыли, обстановка не выдавала недавнего присутствия людей. Вспомнив, что за книжками была небольшая ниша, где папа с дочкой прятали свои секретики. Засунув руку, девушка чуть не вскрикнула, в руке у нее лежал небольшой листок, исписанный ровным папиным почерком.