Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

Происхождение всех этих сведений неизвестно, но, поскольку в трех последних заметках речь идет о событиях в Новгороде и Пскове, можно предположить, что они заимствованы из какой-то северной летописи. О северорусском кратком летописце, который мог быть одним из источников интересующего нас памятника, писал Я. Г. Солодкин: «Итак, основным источником ПЛ 1640-х годов, дошедшего до нас, вероятно, в оригинале, является текст летописца за вторую половину XVI – начало XVII в.; этот текст дополнен по другим источникам, к примеру, краткому летописцу северорусского происхождения»[166]. Он обращает внимание и на то, что в текст Пискаревского летописца была вставлена повесть о новгородском Шилове монастыре[167]. Из нее, вероятно, и было заимствовано описание чуда, помещенное после заметки о смерти Александра Невского. Так как в составе Пискаревского летописца читается ряд статей, совпадающих с Типографской, а также заметки о событиях на севере, можно предположить, что все эти заимствования были сделаны из летописца, возникшего, возможно, в Кирилло-Белозерском монастыре. Кирилло-Белозерский монастырь являлся известным центром летописания. Я. Г. Солодкин указывает на северорусский летописец[168], но не называет точно место происхождения этого летописца. Однако, основываясь на наших наблюдениях, можно предположить, что летописец, послуживший одним из источников Пискаревского, возник в Кирилло-Белозерском монастыре.

В Пискаревском летописце с 1432 по 1533 г. – пробел, отсутствие известий. Переписчик объясняет этот пропуск утратой тетрадей: «Прописано в сей книге тетрати многие… А все писано рядом, а сей списать было нечево по великой нуже. Книги подлинной не было»[169]. Это можно объяснить тем, что, скорее всего, рукопись, с которой был сделан список Пискаревского летописца, оказалась поврежденной: часть ее листов была потеряна, у некоторых листов перепутана нумерация, из-за этого ряд событий 1533–1541 гг. читается после 1542 г. Заметка о пропавших тетрадях дает представление о манере работы летописца, указывает на книгу, из которой делались выписки, но не сообщает, что именно это была за книга.

После 1533 г. Пискаревский летописец самое большое сходство обнаруживает с Воскресенской летописью, обе летописи очень близки текстуально, их отличия обнаруживаются только в двух местах. В рассказе об аресте князя Юрия Ивановича в Пискаревском летописце опущены слова великой княгини Елены боярам, приведенные в Воскресенской летописи: «Вчера есте крест целовали сыну моему великому князю Ивану на том, что ему служити и добра хотети, и вы по тому и чинити»[170]. В известии о после к королю Сигизмунду автор Пискаревского летописца, наоборот, добавил слова, отсутствующие в Воскресенской летописи: «А х королю приказывал, чтоб король с ним был в дружбе и в братстве, как с отцем его был»[171]. Как видно, сокращения и дополнения автором своего источника в этой части носят довольно случайный характер.

Мы заметили, что Пискаревский летописец совпадает и с Воскресенской, и с Никоновской, и с Типографской летописями, но полная текстуальная идентичность между ними не прослеживается. Здесь нельзя исключать того, что составители Пискаревского летописца проводили редакторскую правку своих источников. К особенностям работы составителя Пискаревского летописца относится и то, что он обращался к Никоновской летописи как дополнительному источнику по отношению к Воскресенской, прибегал к ней там, где отсутствуют сообщения в Воскресенской. Это можно объяснить следующим образом: Воскресенская летопись доходит только до 1541 г. Последующие события – пожалования великим князем Иваном Васильевичем князя Владимира Андреевича Старицкого и его матери княгини Ефросинии, венчание на царство великого князя Ивана Васильевича, пожар 1547 г., свадьба великого князя с Анастасией Романовной, походы на Казань и взятие Казани – изложены по Никоновской летописи. Из нее заимствованы также сведения, переданные по-другому в Воскресенской летописи. Под 1533 г. приведена версия Никоновской летописи о том, что князь Андрей Михайлович Шуйский хотел отъехать к брату великого князя Юрия Ивановичу. В Воскресенской летописи он отказывается перейти на службу к этому князю. Еще М. Н. Тихомиров указал на то, что статья об Андрее Шуйском, трактующая по-иному его отъезд от великого князя, заимствована из Никоновской летописи[172]. Трудно сказать, что заставило летописца привести две противоположные версии события. Возможно, здесь проявился особый интерес автора к князьям Шуйским.