Письма

получив утвережденный договор и аванс, и сроки должны быть обозначены так: 4,5 месяца со дня получения мною утвержденного договора. Разумеется, что письмо не прошу считать предлоежением к чему-либо обязывающим. Если здесь предложат договор, я его подпишу.

А. Макаренко

А. РОМИЦЫНУ

15 февраля 1938, Москва

Уважаемый товарищ Ромицын!

Я очень рад, что наш "конфликт" можно считать исчерпанным, и тем более приятно догадываться, что Вы лично не были его причиной. Уверен, что в работе у нас наладятся правильные, солидные и товарищеские отношения. Не хочется сомневаться, что и художественная сторона нашей работы не подкачает.

Верный своему отвращению к либретто, я рассчитываю представить Вам готовый сценарий к 20 мая, а может быть и раньше. Это выгодно и вот в каком отношении: я имел случай познакомиться с некоторыми сценариями в других студиях на молодежные темы. Есть очень много хороших либретто, но везде, как правило, чрезвычайно слаб диалог. Хотя я еще не написал ни одного сценария, но чувствую, что в звуковом фильме все-таки решает успех диалог. Поэтому судить о моей работе без диалога будет для вас трудно, а для меня трудно писать либретто, не представляя себе, как ребята говорят. Я с трудом представляю себе действия, не соединенные с мыслью, а следовательно, и со словом.

План у меня такой. С 15 мая я должен отдыхать в Ялте. Я вышлю Вам сценарий к 5-10 мая, а по дороге в Ялту заеду к Вам поговорить. Если в сценарии потребуются доделки, я сделаю их в Ялте в течение мая месяца.

Я имею возможность сделать это вот почему. Через 3 дня я сдаю в печать большой роман. Март и апрель у меня сравнительно свободны. 22-25 февраля я уезжаю в Малеевку, где подальше от столичного шума займусь сценарием.

Буду очень благодарен, если Вы к 22-25 февраля вышлете мне деньги. Они не столько нужны мне как деньги, сколько как доказательство, что моя работа над сценарием действительно состоится.

Привет.

Уважающий Вас А. Макаренко

Н. Ф. ШЕРШНЕВУ

20 февраля 1938, Москва

Дорогой Коля!

Прости, что долго не писал. Был тяжело болен, прикован к постели.

Был у меня твой брат, очень мне понравился. Я с ним согласен, тебе нужно переехать к нему в Мариуполь. Переходить на педагогическую работу не советую, это самая неблагодарная, убийственная для здоровья работа.

Брат обещает устроить тебя во всех отношениях хорошо.

А то, что отстал от уровня молодежи, пусть тебя не смущает. Надо больше читать, больше общаться с людьми, и ты всегда догонишь кого угодно.

"Педагогической поэмы" у меня нет - всю разобрали.

Пиши.

А. Макаренко

P.S. Недавно у меня были Захожай#1, Борискина#2, Сыромятников#3, Ткачук#4, Джуринская#5.

А. М.

Л. Н. РАЗУМОВОЙ

6 июня 1938, Ялта

Уважаемая Лидия Никитична!

Ваше письмо переслано мне в Ялту с некоторым опозданием. В нем затронуто много интересных вопросов. Но трудно ответить на них в письме, а кроме того, трудно загласно судить о Вас и Вашей семье. И наконец, еще одно важное обстоятельство: я посылаю письмо по тому адресу, какой вы сообщили, в нет названия улицы. Напишите, как называется Ваша улица, я Вам отвечут подробно, а может быть, повидаюсь с Вами, когда буду в Ленинграде в июне июле. Еще лучше было бы, если бы Вы сообщили Ваш телефон.

Из Ялты я скоро возвращаюсь в Москву. Мой адрес: Москва, 1. Лаврушинский пер., 17/19, кв. 14. Антону Семеновичу Макаренко.

Привет.

А. Макаренко

ДМИТРИЕВУ

1 июля 1938, Москва

Дорогой тов. Дмитриев!

Ваше письмо меня очень взволновало. Часто приходится видеть горестные коллизии, происходящие от человеческой слабости. А Вы - это совершенно очевидно - личность незаурядно сильная, и поэтому Ваше горе ощущаешь по-настоящему тяжело.

Трудно советовать людям за глаза, не будучи с ними знакомым и не видя их жизни, их лица, их души. Но по отношению к Вам у меня все-таки преобладает впечатление от Вашей силы и мужественности. Может быть, поэтому я в Вашем положении не вижу двух выходов, а только один: Вы должны уйти к той женщине, которую любите, и вообще я не понимаю, как это можно вместе жить людям, не любящим друг друга. В своей книге я и не думал рекомендовать что-либо подобное#1. Совершенно особенный вопрос о том, как нужно сохранять любовь и как определять ее. Но если она утеряна, ничего поделать нельзя, даже оглядываясь на детей: в этом случае дети все равно страдают и очень часто страдают больше, живя в насильственно сохраняемой семье.

Я думаю, что Ваше решение вполне точно определяется Вашим чувством к N, вашим уважением к себе и Вашей любовью к дочке. Все эти три основания приводят к одному выводу: Вы должны мужественно отказаться от отцовских радостей (по отношению к этому ребенку), оставив себе только отцовский долг. Как вы это сделаете, я не могу сказать, все зависит от Вашего характера, ума, натуры, от силы Ваших тормозов.