Письма

Узнали мы, возлюбленнейший брат, о славных подвигах вашей веры и доблести и честь вашего исповедничества приняли с таким восторгом, что и себя считаем участниками и общниками заслуг и похвал ваших. Ибо, при единстве у нас Церкви, при единомыслии и нераздельном согласии, кто, будучи священником, не порадуется похвалам своего сосвященника, как своим собственным, или какое братство не приимет участия в радости братьев, где бы они ни были? Нельзя достаточно выразить того, каков был здесь восторг и какова радость, когда мы узнали о счастливых и мужественных ваших подвигах, — узнали, что и ты явился там для братьев вождем в исповедничестве, и исповедничество вождя возросло от согласия братьев, так что, предшествуя к славе, ты сделал многих участниками славы и, первый изъявив готовность исповедать за всех, убедил тем и народ сделаться исповедником. И мы не знаем, что прежде восхвалить в вас: твою ли готовность и непоколебимую веру или неразлучную любовь братьев. Там всенародно доказана доблесть епископа, предшествующего братству, и обнаружено единение братства, следующего за ним. А так как у вас один дух и один голос, то, значит, вся церковь Римская явилась исповедницею. Ясно выразилась, возлюбленнейшие братья, вера ваша, которую приписал вам блаженный Апостол (Рим. 1, 8). Уже тогда он предвидел в духе эту хвалу доблести и крепость силы и, возвещая торжественно о ваших заслугах в будущем, вызывал потомков, похваляя предков. Таким своим единодушием и таким мужеством мы подали великие примеры единодушия и мужества и прочим братьям. Вы благородно научили бояться Бога, крепко держаться Христа, научили, что в опасности народ должен соединиться со священниками и при гонении братья не должны отделяться от братьев, что тесное согласие ничем не может быть побеждено, что Бог мира дарует миролюбивым то, о чем они просят все вместе. Враг устремлялся возмутить стан Христов насильственным страхом: но с какою стремительностию он напал, с такою же был прогнан и побежден; сколько принес страха и ужаса, столько же встретил мужества и силы. Он думал, что может опять низложить рабов Божиих и, как молодых и неопытных воинов, неприготовленных и неосторожных, сразить обычным для себя способом. Приступивши сперва к одному, он пытался, как волк, отлучить овцу от стада и, как ястреб, отделить голубя от стаи пернатых (потому что тот, у кого недостает сил противостоять всем, старается уловить каждого поодиночке); но, отраженный верою и мужеством соединенного мужества, он понял, что воины Христовы бодрствуют и стоят уже трезвые и вооруженные к битве, что они не могут быть побеждены, а умереть могут, что они потому самому непобедимы, что не боятся смерти, и тогда как позволительно и невинным убивать того, кто наносит вред, не противятся нападающим на них, но с готовностию предают свои души и кровь, чтобы, при такой злобе и жестокости, свирепствующих в мире, быть скорее изъятыми из среды злых и жестоких. Какое это славное зрелище пред очами Божиими, какая в виду Христа радость Его Церкви, когда на брань, которую враг пытался воздвигнуть, вышли не поодиночке воины, но выступил вместе весь стан! Ибо ясно, что все вышли бы на брань, если бы могли услышать о ней, когда всякий, кто слышал, поспешал выйти. Сколько падших восстановлено там славным исповедничеством! Они стали — мужественные, соделавшись самою скорбию раскаяния еще мужественнее для брани, в показание, что и к тем, кои недавно еще были ненадежны и трепетали, страшась нового и необыкновенного дела, возвратилась потом истинная вера и их силы, собранные по страху Божию, непоколебимо и твердо укрепили к перенесению всего, и что они стоят уже не ради прощения их преступления, но ради мученического венца.