Письма 1846-1847 годов

Paris. Rue de la Paix, 9. (Hôtel Westminster).

M. И. ГОГОЛЬ Ostend . Августа 10 <н. ст. 1846>

Я несколько замедлил ответом на письма ваши. Во время моих переездов нынешних не бывает [это не бывает] так легко отвечать в ту же минуту. При этом я ожидал, не напишут ли мне чего сестры в ответ на мое длинное письмо [Далее начато: но ответа], чтобы отвечать за одним разом, но от них, кажется, не ждать мне никаких ответов. Благодарю вас за то, что хотя вы пишете мне, по возможности, подробно и не отговариваетесь ни гостями, ни увеселениями. Скажу вам, однако же, то, что вы бываете весьма часто под влиянием несколько разгоряченных впечатлений. Письмо мое вы читали не в хладнокровную и совершенно спокойную минуту, а потому истолковали всё по-своему и приняли всё в таком смысле, в каком я вовсе и не думал. Этот за вами грех водится, моя почтенная маминька, и я вам должен это напомнить. Вы все вещи принимаете в бόльшем виде, чем они есть, и ничего не в силах, принимать равнодушно, а потому и жизнь ваша есть еще до сих пор какое-то беспрерывное [вечное] душевное беспокойство. Молитесь, богу в такую минуту, когда почувствуете в себе беспокойство: это лучшее средство. После молитвы в такое время уясняется вдруг наш взгляд. Распаленное состояние проходит, и всякая вещь является в своем надлежащем виде. Вы беспокоите<сь> и за меня, думая, что я также, подобно вам всем, беспокоюсь, и пишете, чтобы я не принимал к сердцу писем сестер моих, думая, что это меня волнует. На это вам скажу только то, что я более беспокоюсь тем, когда мне ничего не пишут, [Далее начато: нежели] а когда мне пишут и пишут подробно, тогда я ничуть не беспокоюсь, и огорчительного [и неприятного] для меня в письме не может быть ничего. Что само по себе нехорошо, то замечу, скажу, что оно нехорошо, и побраню за то, если поделом. Но чтобы сердиться или горячиться, или сокрушаться, или же принимать к сердцу всякий пустяк, как вы это делаете, — этого за мной, слава богу, уже давно не водится. И все вещи, даже несравненно больше огорчающие человека, с меня — что с гуся вода. Стыдно вам до сих пор так знать меня мало и представлять себе какой-то бабой. Но об этом довольно. Смотрите же вперед за собой и берегитесь. А мне пишите подробно обо всем, не пропуская ничего, что у вас ни делается, как собственно в вашем доме, так равно и вокруг вас, у всех наших знакомых и соседей. Адресуйте попрежнему во Франкфурт, на имя Жуковского.

Затем мысленно вас обнимаю

ваш сын Н. Г.

Нa обороте: Russie. Poltava.

Ее высокоблагородию Марии Ивановне Гоголь.

В Полтаве. Оттуда в д<еревню> Василевку.

В. А. ЖУКОВСКОМУ Остенде. Августа 10 <н. ст. 1846>

Пишу и уведомляю <о> моем приезде сюда, который, благодаря бога, совершился благополучно. Две-три морские бани уже взял без отвращенья и без особенного удовольствия, как что-то пресное. Что от них будет — знает бог, но чувствую, что всё, что ни будет от него, будет в милость и в добро душевное.

Скажите вашей доброй и ангелоподобной хозяюшке, чтобы она на меня не гневалась за то, что я не простился с нею. Это у меня случается весьма часто и вовсе не есть знак хладнокровья или равнодушия, но, напротив, [но даже, напротив] доверенности. Если бы я знал, что разлучаюсь надолго, или же чувствовал потребность что-нибудь сказать нужное при расставаньи, я бы никак этого не пропустил и сделал бы даже что-то торжественное из расставанья, как оно и должно быть. Скажите ей, что я мысленно так же с ней простился, как бы и лично, и, давши лобзанье вам и Саше, поцеловал в то же время в вас обоих ее [и ее] самое. А в подкрепленье этого, поцелуйте по три раза обе ее ручки и прочитайте сии мои строки, претворив их во французский или немецкий диалект. Все письма, а с ними и посылки, какие ни случатся, храните (как сказано и прежде) у себя. Если какое письмо вследствие ошибки и распечатаете, то этим не конфузьтесь; смотрите только за тем, чтобы не пропало [никак не пропало] распечатанное письмо. Это главное. Здесь есть несколько русских, с которыми я покамест не успел столкнуться. Видел пока только безногого Мещерского, женат<ого> на кн<яжне> Трубецкой, которого вы, я думаю, знаете. Здесь еще приятельница Смирновой, графиня Борх, урожден<ная> Лаваль. Прочие, кажется, незамечательны. На дороге я встретил одного, с которым произо<шла> замечательная внутренняя история в последнее время. Чудны действия божии, и никогда еще не были они так явны, как в последнее время. Уведомьте меня о себе и дайте ответ на это письмо, дабы я знал, что оно вами получено. В начале сентября полагаю быть у вас во Франкфурте…но об этом напишу еще. Затем Христос с вами!

Прощайте. Ваш Г.

В здоровья моем то не весьма хорошо, что начинаю вновь крепко зябнуть и не могу оставаться в сидячем [В подлиннике: в сидящем] состоя<нии> так долго, как было бы потребно мне для переписывания или вообще для занятий. Малейший холодок на меня ощетинивается бурею.

На обороте: Francfort sur Mein.