Письма (1866)

Жду от тебя (и во всяком случае, получишь или не получишь от Гаврилова деньги) немедленного ответа на это письмо, с уведомлением: получил или не получил. Мне это крайне надо узнать, и во всяком случае надо знать о твоем положении, не то я надумаюсь и измучаюсь. Но я имею и другую цель. В коротких словах: у меня есть положительная надежда (по контракту с Стелловским) получить с него шестьсот или даже семьсот руб. Но не теперь, а к 1-му января 1870 года. Это не надежда, а совершенная уверенность. Я непременно получу; у меня контракт. У меня есть мысль: если Гаврилов даст тебе теперь под эту расписку 160 р., то я, может быть, предложу ему еще дать мне денег, значительнее гораздо сумму, выдать ему расписку, а в виде процентов переслать ему право получить по этому контракту с Стелловского в 1870-м году 600 р. или 700 р. Таким образом Гаврилов, хоть и через полтора года, но получит проценты громадные (сто на сто) и, главное, совершенно верные и обеспеченные контрактом, то есть почти будет их иметь сразу в кармане. Но я объясню потом, когда получу от тебя ответ. Но пойми, Паша, главнейшее: отнюдь и не заикайся говорить Гаврилову об этом займе (и контракте) прежде чем получишь с него деньги под расписку, теперь посылаемую, в 200 р. Иначе он не даст тебе. Когда же получишь деньги и положишь их в карман, тогда можешь сказать ему, но вскользь, для того только, чтоб узнать от него, будет ли он расположен одолжить мне рублей шестьсот, под точнейшие проценты? Если скажет, что мог бы, то я тогда ему, может быть, напишу. Впрочем, это только еще фантазия. Ради бога, осторожнее к никому не говори, всего лучше. Главное, сам не надейся, потому что это только еще мысль.

Я переехал в Вевей и месяца три сряду буду работать день и ночь, чтобы кончить роман. Я думаю и даже надеюсь на удачу. Но я очень несчастен теперь, Паша! Бог поразил меня. Моя Соня умерла, и мы уже ее схоронили. Спасибо тебе, голубчик, за горячие твои пожелания и поздравления со счастием, но вот каково мое счастье. Ох, Паша, мне до того тяжело и горько, что лучше бы умереть. Если любишь меня хоть немного - пожалей!

Это горе было большою причиною остановки моей в работе. Анна Григорьевна страдает ужасно (можешь себе представить). Всё за грехи мои. До сих пор ни капли не могу привыкнуть к этому несчастью и отвыкнуть от Сони.

Прощай, голубчик, обнимаю тебя, до свидания. Пиши немедленно. Я запоздал работой романа и до того спешу догнать, что минутки нет свободного времени. И потому никому не отвечаю, даже Аполлону Николаевичу не успел еще ответить на его последнее дорогое письмо. Уважай и люби этого человека. Обнимаю всех вас сердечно: тебя, Эмилию Федоровну, Федю милого, Мишу (поцелуй его крепко) и Катю. (Пожелай ей всяких успехов и всего лучшего от меня). Если Колю увидишь, передай ему мой братский поцелуй и расскажи о моем горе.

Пиши же.

Твой всегдашний и очень любящий

Ф. Достоевский.

Адресс мой: Suisse, Vevey (Lac de Genиve), А m-r Dostoiewsky, poste restante. (Точнее и четче пиши адресс).

348. А. Н. МАЙКОВУ 22 июня (4 июля) 1868. Веве

Вевей 4 - 22 июля (1)/68.

Любезнейший, добрейший и лучший друг мой, Аполлон Николаевич, простите меня, голубчик, за долгое молчание! Ради Христа. Причина молчания пустейшая: я до того запоздал в "Русский вестник", что всё это время работал день и ночь буквально, несмотря на припадки. Но увы! Замечаю с отчаянием, что уже не в состоянии почему-то стал так скоро работать, как еще недавно и как прежде. Ползу как рак, а начнешь считать - листа 3 1/2 аль 4 каких-нибудь, чуть не в целый месяц. Это ужасно, и что со мной будет, не знаю. Романа еще листов 27 остается, а может, и 30, а главное, стыдно помещать такими кусочками и отрывками, как я вот уже третью книжку тяну: себе только врежу, не говоря о том, какое мнение, вероятно, имеют обо мне в Редакции "Русск<ого> вестника", а это мне дороже мнения публики. Послал на июньский номер 4 главы (последнюю отослал вчера) - и дал ЧЕСТНОЕ СЛОВО, что к июльскому номеру, своевременно, будет выслано всё окончание 2-й части (5 листов minimum). Времени у меня, самое большее, остается 3 недели. Ну что мне делать и как тут хорошо кончить? Завтра сажусь за работу, а сегодня гуляю, то есть должен написать три письма.