Письма (1876)

В начале нынешнего года, начиная печатать в "Русском вестнике" мой роман "Братья Карамазовы", я, помню это, дал Вам твердое обещание окончить его в этом же году. Но я рассчитывал на прежние мои силы и на прежнее здоровье и вполне был убежден, что данное обещание сдержу. К моему несчастью, случилось иначе: я успел написать лишь часть моего романа, а окончание его принужден перенести в будущий 1880-й год. Даже и теперь для декабрьской книжки не успел выслать в редакцию ничего и девятую книгу моего рассказа принужден отложить на январский номер "Русского вестника" будущего года, тогда как еще месяц тому уверенно обещал редакции закончить эту девятую книгу в декабре. И вот вместо нее посылаю Вам лишь это письмо, которое и прошу убедительно напечатать в уважаемом Вашем журнале. Это письмо дело моей совести: пусть обвинения за неоконченный роман, если будут они, падут лишь на одного меня, а не коснутся редакции "Русского вестника", которую если и мог бы в чем упрекнуть, в данном случае, иной обвинитель, то разве в чрезвычайной деликатности ко мне как к писателю и в постоянной терпеливой снисходительности к моему ослабевшему здоровью.

Кстати, пользуюсь случаем, чтоб исправить одну мою ошибку, вернее, простой недосмотр. Роман мой "Братья Карамазовы" я пишу "книгами". Вторая часть романа началась с четвертой книги. Когда же заключилась шестая книга (1), я забыл обозначить, что этою шестою книгой окончилась вторая часть романа. Таким образом, третью часть надо считать с седьмой книги, а заключится эта третья часть именно тою девятою книгой, которая предназначалась на декабрьский помер "Русского вестника" и которую обещаю теперь выслать непременно на январский номер будущего года. Так что на будущий год останется лишь четвертая и последняя часть романа, которую и попрошу Вас начать печатать с мартовской (третьей) книги "Русского вестника". Этот перерыв в один месяц мне опять необходим всё по той же причине: по слабому моему здоровью, хотя и надеюсь, начав с мартовской книжки, окончить роман уже без перерывов.

Примите уверение и проч.

Ф. Достоевский.

2 декабря/79 г.

(1) далее было: романа

Другая редакция:

828. M. H. КАТКОВУ 9-11 декабря 1879. Петербург

Мертвые руки, бьющие по мертвым персям.

Зосима и который верит, что во Христе заключаются все правды и всякий исход. - 4 года как уже проходят толпами. Я их знаю, а может быть, и они меня знают.

Для чего пишу я это (то есть про важность для меня идей моего романа, успешного по возможности окончания его)? А именно в надежде, что не только Вы, но и читатели Ваши простят то, что я не кончил и прошу промежутка для успешнейшего окончания работы.

Совокупите все эти 4 характера, и Вы получите, хоть уменьшенное в 1000-ю долю, изображение нашей современной действительности, нашей современной интеллигентной России. Вот почему столь важна для меня задача моя.

Это ли мертвые руки. Судят ходячие мертвецы, вдобавок трусливые мертвецы, казенные мертвецы и, главное, рутинные ретроградные мертвецы. Есть ли трусливые ретроградные казенные мертвецы? Я сам смеюсь в эту минуту моим эпитетам, но уж пусть останется так, как я написал, прошу Вас, допустите в печать, потому что, по-моему, есть трусливые мертвецы и есть ретроградные мертвецы, именующиеся у нас либералами.

Инквизитор. (Иван холоден). Такие концепции, как билет обратно и Великий Инквизитор, пахнут эпилепсией, мучительными ночами. - А, скажут, сами сознались, что эпилепсией. Да коли такие люди есть, то как же их не описывать? Да разве их мало, оглянитесь кругом, господа, эти взрывы - да вы после этого (1) ничего не понимаете в современной действительности и не хотите понимать, а это уже хуже всего.

(1) далее было: знать не]

829. H. A. ЛЮБИМОВУ 12 декабря 1879. Петербург

Петербург 12 декабря/79

Милостивый государь, многоуважаемый Николай Алексеевич,

Прилагаю при сем письмо "К издателю "Русского вестника"", о котором уже два раза извещал Вас прежде и которое убедительнейше прошу напечатать в декабрьской книжке. В этом письме, как Вы сами знаете, всё правда, от первого до последнего слова. Другое дело, как выражено: если найдете нужным что-либо изменить или исправить, то сделайте это, но чрезвычайно просил бы ничего не выбрасывать из него. Озаглавил я письмо "К издателю "Русского вестника"" и пишу на имя Михаила Никифоровича. Вы, конечно, ему покажете. Если сочтете нужным озаглавить письмо иначе, то есть, например, более вообще: "В Редакцию "Русского вестника"", то поступите, как найдете удобнее. Я на всё согласен, только было бы напечатано письмо.