Письма Амарант [СИ]

В памяти снова встал образ огромной лунной волчицы, ее оглушающие слова, звучающие сразу со всех сторон. Чарльз заподозрил бы, что все это — галлюцинация, вызванная дурманными травами в костре. Но с чудом исцеления не поспоришь. Кари действительно просила прародительницу волков о нем. И Праматерь откликнулась на ее просьбу.

— Ты совершенно сумасшедшая, Луна моя, — с нежностью прошептал оборотень, целуя прядь ее волос. — И больше я не позволю тебе так рисковать.

А потом, устроив Кари поудобнее у костра, Чарльз занялся делом. Вспоминив будни в Норд-Джеке методично разминал каждую мышцу, не обращая внимание на боль. Потом, когда покалывание прошло окончательно, перешел к физическим упражнениям. Сперва совсем несложные движения, от малого к большему, постепенно увеличивая нагрузку и не давая себе пощады, даже если очень хочется.

Через час он уже передвигался на четвереньках. Через два встал на подрагивающие ноги и сделал первый шаг. Через три вполне уверенно ходил, бегал и даже повторял боевые приемы. Хвала природе оборотней за регенерацию. Будь он человеком, восстановление заняло бы не один месяц.

Луна скрылась, небо затянуло тучами, из которых посыпалась мелкая снежная крупа. Она таяла в воздухе, не долетая до дышащей жаром земли, оседала на волосах мелкой водяной пылью. Долину затянуло туманом, стало промозгло и на удивление мерзко. До рассвета, который обещал прогнать все это безобразие оставалось еще не менее пяти часов.

Чарльз поднял Кари на руки и отнес в шатер у края долины, где Ванда Маккуин оставила запас еды и теплой одежды. Устроил ее среди меховых одеял, развел огонь в очаге, лег рядом с женой и уснул, по армейской привычке как только закрыл глаза.

Ему снились заснеженные горы. Луна сияла в небесах, и голубоглазая волчица бежала впереди, призывно помахивая хвостом.

ЭПИЛОГ

— Кари! Кари, подожди!

При звуках этого голоса слепая волчица скривилась, а шагавший рядом Брайан подобрался и зарычал.

— Я много раз говорила тебе, Маккензи: оставь меня в покое, — ответила она, не сбавляя шага.

— Валил бы ты отсюда по-хорошему, парень, — мрачно посоветовал брат.

Но отделаться от оборотня было не так-то просто.

— Кари, пожалуйста! Один разговор! Выслушай меня хотя бы один раз!

Она ускорила шаги.

— Один разговор, и я оставлю тебя в покое, как ты хочешь!

Это заставило ее остановиться.

— Говори.

— Наедине, — уточнил оборотень, и Брайан снова зарычал.

— Тебе сказали валить!

— Наедине? После прошлого раза? — скривилась Кари. — Чтобы ты меня изнасиловал, а потом сказал, что я сама хотела?

Она услышала, как нежеланный жених задохнулся от обиды.

— Я бы никогда… — он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а потом заговорил другим тоном. — Пусть он смотрит на нас издалека, если ты мне настолько не доверяешь. Но пожалуйста… мне нужен разговор наедине. Только с тобой.

— Брайан, отойди, — попросила Кари, но брат только набычился.

— Нет!

— Брайан!

— Если я буду далеко, то могу не успеть, — угрюмо отозвался оборотень. — Сама жаловалась, что я тебя бросил в прошлый раз.

Чарли переводил взгляд с сестры на брата, почти физически ощущая их сомнения. От пьянящей близости Кари кружилась голова. Он ущипнул себя, пытаясь сохранить самообладание. Если сейчас он потеряет над собой контроль, то второго шанса строптивая невеста просто не даст…

— Мы можем сесть в кафе, — предложил он. — За столиком у окошка, а Брайан останется на улице. Он будет нас видеть.

По лицу Маккуина было видно, что идея ему не понравилась, но Кари кивнула.

— Хорошо. Один разговор, Маккензи. И ты оставляешь меня в покое.

Она надеялась, что все ограничится пятиминутной беседой, но стоило устроиться за столиком, как подошла официантка.

— Нет, я не буду есть, — категорически отказалась Кари.

Перспектива давиться едой в обществе Маккензи совершенно не прельщала.

— Принесите нам чай, — попросил Чарли.

— Чай и кофе, — поправила его Кари.

Если снова начнет накрывать от его близости, она просто уткнется носом в чашку. Лучше ненадолго потерять обоняние, чем разум.

— Итак, я слушаю, — сказала она, как только официантка отошла.

— Я хотел извиниться.

— Я это уже слышала.

— Нет! Не так… Я действительно виноват перед тобой, — сегодня в его голосе звучали какие-то непривычные нотки. Торжественные и более взрослые что ли, чем обычно. Странно, но они Кари понравились. — Я… я просто вел себя, как болван, — в его голосе прозвучало раскаяние и неподдельная мука. — Если бы сейчас все можно было вернуть, я бы скорее себе язык отрезал. Но клянусь: даже тогда я ни за что не сказал бы такого в лицо. Я не сволочь, Кари. И собирался стать тебе хорошим мужем. Насколько смогу. Прости, что обидел…

— Я не обиделась, — мягко сказала девушка. Извинения она вполне оценила. Как и мужество, которое потребовалось, чтоб их произнести. Пожалуй, за эту короткую речь Маккензи даже немного поднялся в ее глазах. — Обидеть может только близкий. Я просто сделала выводы.

— И их никак нельзя изменить? — тихо спросил Чарли.