Письма. Часть 2

Не знаю, полюбите ли. Не поэзия — душа поэзии. Повторяю, меньше поэт, чем гений.

«Открыт» лет двадцать назад. При жизни печатался кое-где по журналам, никто не знал и не читал.

Умер один, на руках своего сторожа.

До свидания. Любопытно, дойдет ли это письмо. Страшная страна. В том письме я просила Вас не отвечать: письмо то же дело, а дело — то же время, но письмо пропало, и просьба не судьба.

Словом, если не ответите, ничуть не огорчусь, а если ответите — обрадуюсь очень.

Еще раз спасибо за Асю.

Марина Цветаева.

Руки вымойте, письмо сожгите (против этого октября).

БАЛАГИНУ А. С

Медон, 25-го сентября 1927 г.

Здравствуй, дорогой Ал<ександр> Самойлович.

Пишу Вам на скарлатинном одре, со свежевыбритой головой, — остальные подробности болезни узнаете от Аси, хочу говорить о Вас: никогда не забуду тихого стука в дверь, — так стучат поколения воспитанности! — высокую фигуру в дверях, и особенно одной елочки, данной Вам где-то за что-то и поделенной Вами поровну: пол-елочки себе, пол — мне. Куда до этой елочки святому Мартину с его плащом!

Помню и Туркестан[778] и Тунчи,[779] ее детские рисунки — не то планетную систему, не то небо в ангелах, и сваху, непременно хотевшую Вас женить на невесте, которая Вам не нравилась, и Ваши стихи и наши беседы.

Но обещания своего Вы не исполнили: не приехали! Ведь на том прощались? Зато совершенно неожиданно для меня со мной породнились: Мария Ивановна[780] мне конечно сестра, очень ее люблю поцелуйте ее за меня. Ася везет карточку Мура, в жизни он много лучше: добрее, здесь он очень напуган фотографом. Об Але не говорю: очень красивая девочка (с меня ростом и дважды с меня весом), а на карточке — один нос да и то не се. Аля Вас помнит и к концу припишет. О себе скажу, что живется мне в общем хорошо, хотя не легко — времени на стихи все меньше и меньше. Кончаю. Сердечно обнимаю Вас и М<арию> И<вановну>, будьте оба здоровы и молоды и не забывайте искренне любящую Вас

МЦ.

ГРОНСКОМУ Н.П

Медон, 4-го февраля 1928 г., суббота.

Милый Николай Павлович,

Чтение Федры[781] будет в четверг, в Кламаре, у знакомых. Приходите в 7 ч., поужинаем вместе и отправимся в Кламар пешком. Дорогой расскажу Вам кто и что.

Лучше не запаздывайте, может быть будет дождь и придется ехать поездом, а поезда редки. До свидания.

МЦ.

<Конец марта — начало апреля 1928>

Милый Николай Павлович,

Только что получила Волю России с «Попыткой комнаты». Будьте очень милы, если вернете мне ее завтра, посылаю Вам ее по горячему следу слова «Эйфель».[782] Вещь маленькая, прочесть успеете. Завтра на прогулке побеседуем. До завтра!

МЦ

<1-го апреля 1928 г.>

Милый Николай Павлович,

Очень жаль, что меня не застали. Хотела сговориться с Вами насчет Версаля и даты. М. б. у нас временно будет одна старушка,[783] тогда я буду более свободна, и мы сможем с Вамя походить пешком, — предмет моей вечной тоски. Я чудный ходок.

Еще: очень хочу, чтобы Вы меня научили снимать: С<ергей> Я<ковлевич> сейчас занят до поздней ночи, совести не хватает к нему с аппаратом, да еще в 1 ч. ночи! а Мур растет. И пластинки заряжены.

Приходите как только сможете. Часы: до 21/2 ч. или же после 5 ч. Вечерами я иногда отсутствую. Побеседовали бы о прозе Пастернака и сговорились бы о поездке и снимании.

Итак, жду.

МЦ.

Медон, 2-го апреля 1928 г., понедельник.

— Завтра я ухожу в 5 ч., если успеете зайдите утром, т. е. до 21/2 ч. Или уже в среду.

Р. S. Как-нибудь расскажу Вам и о Вас. Когда (и если) будет старушка. Такой рассказ требует спокойного часа. Лучше всего на воле, на равных правах с деревьями.

Тбк — а может быть и чту — Вам скажу. Вам никто не скажет. Родные не умеют, чужие не смеют. Но не напоминайте: само, в свой час.

<Приписка на полях:>

Я не была ни в Fontainebleau, ни в Мальмэзоне[784] — нигде. Очень хочу.

<19-го апреля 1928>

Медон, четверг.

Дорогой Николай Павлович,

Жду Вас не в субботу, а в воскресенье (Волконский), к 4 ч., с тем, чтобы мы, посидев или погуляв с Сергеем Михайловичем и проводив его иа вокзал, остаток вечера провели вместе. Словом, субботний вечер переносится на воскресный. (В субботу у меня народ: приезжие — проезжие — из Праги, отменить нельзя.) Захватите тетрадь и готовность говорить и слушать.

Всего доброго.

МЦ.

Медон, 23-го апреля 1928 г., понедельник.

Дорогой друг, оставьте на всякий случай среду — вечер свободным, может быть и, кажется, наверное — достану 3 билета — Вам, Але и мне — на вечер Ремизова,[785] большого писателя и изумительного чтеца. (Не были на прошлом?)

Хочу, или — что лучше: жизнь хочет! чтобы Вы после Волконского[786] услышали Ремизова, его полный полюс.