Письма. Часть 2

О другом. Скоро мой вечер, хочу заработать на летний отъезд. Куда ехать на Средиземное море? Пансион не нужен (нас четверо), нужно самое скромное, распроубогое-но-жилище — minimum 2 комн<аты> с кухней, моя максимальная платежеспособность — 350 фр. в месяц. (Хочу на 3 месяца.) В город не хочу ни за что, хочу дыры. Может быть Вы знаете? Что-нибудь около 1000 фр. за три месяца, немножко больше. Дико соскучилась по югу, на котором не была — да уже 11 лет! Мой последний юг — октябрь 1917 г., Крым.

Мур (сын) всю зиму напролет прокашлял, Сережа (муж) еле таскает ноги (болезнь печени, а главное — истощение), я вся в нарывах (малокровие), всё это святая правда. Была бы Вам очень благодарна, дорогая Вера Николаевна, за совет. Еще: кто бы мне из Ваших знакомых здесь в Париже помог с билетами (25 фр<анков>), на эти билеты вся надежда, остальные входные по 5 фр<анков> (больше нельзя из-за налога). Вечер 17-го июня, меньше месяца.

А летом Вы бы ко мне приехали в гости, ведь Grasse не так далеко от — предположим Hyиres (все говорят об Hyeres и его окружении, но ни одной достоверности). Познакомились бы со всеми нами. Аля (14 лет) выше меня ростом, огромная, но девочка будет красивая. Мур уже сейчас красив, но по-своему. Громадный породистый — не то амур, не то кот. А когда серьезен — ангел. Все: «он у Вас с какого-то старинного мастера»… один даже определил месторождение: «с Севера Италии, из Ломбардии».

В следующем письме пришлю его карточку, сегодняшнее бы перетяжелило.

Да! никаких 300 фр<анков> от журналистов, естественно (отнесите последнее не к своей доброй воле, а к моему злосчастию!) не получила. А как были — есть — будут нужны!

Целую Вас нежно. Зовите меня Мариной.

МЦ.

10-го апреля 1930 г.

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Дорогая Вера Николаевна,

Чувствую и сознаю, что минута неподходящая, но — этот вечер[886] вся моя надежда: у меня очень болен муж (туберкулез легких — три очага + болезнь печени, к<отор>ая очень осложняет лечение из-за диеты). Кр<асный> Крест второй месяц дает по 30 фр. в день, а санатория стуит 50 фр., мне нужно 600 фр. в месяц доплачивать, кроме того стипендия со дня на день может кончиться, гарантии никакой, а болезнь — с гарантией — с нею не кончится.

Билеты продаю по 50 фр. и по 25 фр. Просьба, если за 50 фр. дело не выйдет, отчеркните правый угол конверта красным карандашом, это значит, что билет 25 фр<анко>вый. (А то 50-франковые захотят сидеть в первых рядах, — чтобы не было путаницы). Один билет, для образца, отчеркиваю.

Мне очень совестно всегда просить Вас, но мне сейчас труднее чем когда-либо: дочь учится, я одна с мальчиком, хозяйством, вечером, писаньем, заботами о муже, т. е. одна со своими двумя руками.

Вот.

Сердечное пожелание удачи Вам — вбм — в вбшем вечере.

М. Цветаева

23-го апреля 1930 г.

Meudon (S. et O.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Христос Воскресе, дорогая Вера Николаевна! И одновременно-Воистину, потому что милое письмо Ваше не могла воспринять иначе как: Христос Воскресе! —

Сердечное спасибо. Вы очень добры, и все это очень растравительно. Трагическая часть вечера — в сочувствии, а не в равнодушии: последнее в бытовом порядке вещей, и во мне ничего не вызывает. Такая же присылка как Ваша — ВСЁ.

Ну вот.

Целую Вас.

МЦ.

… Будет скоро тот мир погублен!
Погляди на него тайком —
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом…[887]

(16-ти лет, в 1910 г.[888] — не знала, что сожгут![889])

Да! Если устали (а устали наверное!) — на мой вечер не приходите, тем более, что я буду читать последней и немного. Когда-нибудь (— да!) увидимся по-человечески — посидим, поговорим, а это ведь лучше «вечеров»? —

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnot

6-го августа 1933 г.

Дорогая Вера Николаевна,

— Если Вы меня еще помните. —

Я сейчас погружена в наш трехпрудный дом (мир) и обращаюсь к Вам, как к единственной свидетельнице (жутко звучит, а?), — как к единственной-здесь-свидетельнице.[890] Но до вопросов хочу сказать Вам, что вещь, которую Вы м. б. на днях прочтете, мысленно посвящена Вам, письменно не решилась, п. ч. не знаю, тбк ли Вы всё это видите, как я — глазами моего раннего детства. У меня с собой ни одной записи: одна память.

Ряд вопросов:

1) Вашего отца или его брата Сергея любила Варвара Д<митриев>на Иловайская? (Хотелось бы, чтобы Вашего). «В<арвара> Д<митриевна> любила Муромцева, но отец не позволил» — такова твердая легенда нашего трехпрудного дома Почему не позволил? Либерализм Муромцевых и консерватизм Иловайского?

Если Вы что-нибудь об этой любви знаете — дайте мне всё, что знаете. Если не хотите гласности, могу не называть имен, как не назвала Вашего. Тогда дайте приметы того из братьев, которого она любила (он ведь ее, наверное, тоже?). Приблизительный возраст обоих, его внешность, место и длительность знакомства, встречались ли потом, как встречались… (Не бойтесь меня: мною движет — любовь).