Письма. Часть 2

Письма очень эффектны для библиотеки, в отличных переплетах (кожаный корешок, золотое тиснение). Собственно — 4 тома, но переплетены в два.

ПИСЬМА РУССКИХ ГОСУДАРЕЙ И ДРУГИХ ОСОБ ЦАРСКОГО СЕМЕЙСТВА (изданы Комиссией печатания Государственных грамот при Московском) Главн<ом> Архиве Иностранных дел)

Москва, 1861 г.

— много факсимиле. Начинаются письмами Петра к Екатерине, кончаются Анной Иоанновной.[1697]

Их мне когда-то подарила Е. А. Извольская, дочь посла. Мечтаю получить за них 100 фр. — стóят.

________

Мечтаю (совсем уже по-другому!) о Вашем приезде. — Когда? — Если на 2 дня: первый — вместе за город, второй — непременно — на какой-нибудь чудный фильм: есть — чудные.

Как здоровье Веры? Как здоровье Lucien? Пишите про себя и него, верю, что всё хорошо — и будет хорошо.

Простите за короткое письмецо: ждут очередных восемь оттисков с восьмижды восемью опечатками — на каждый.[1698]

Погода, кажется, исправляется, к Вашему приезду будет лето.

Жду весточки и обнимаю

МЦ.

Р. S. Прилагаю бельгийскую марку. Вашу же, на к<отор>ую не попало штемпеля: подклейте бумажным клеем — и вновь наклейте — мне же!

21-го мая 1938 г., суббота

Vanves (Seine)

65, rue J. В. Potin

Дорогая Ариадна!

Отчего молчите? Надеюсь, все Ваши (Lucien включая) — здоровы?

А если не пишете — из-за Тьера, который все лежит и лежит и о котором никто не спрашивает — Ариадна! не стóит ставить между нами — хотя бы книги! Книги должны сближать, а не рознить, и я знаю, что Вы все сделали, чтобы мне помочь, а дальше — не наша воля.

Я — всё то же, с той разницей, что часть вещей продала (конечно за гроши, но я ведь не коммерсант — с чувством великого облегчения:

выбыли моя громадная кровать, зеркальный шкаф и огромный дубовый стол, и еще другое предполагается. Я — ГОЛЕЮ.

Сейчас галопом переписываю стихи и поэмы за 16 лет, разбросанные по журналам и тетрадям, в отдельную книжку — и просто от стола не встаю.

Поэтому — кончаю, и обнимаю Вас, и прошу писать!

МЦ.

Очень надеюсь, что у Вас всё хорошо.

Сердечный привет Люсьену.

27-го мая 1938 г., пятница

Vanves (Seine)

65, rue J. В. Potin

Дорогая Ариадна,

Наконец-то! И письмо, и весть быстрого приезда, только — непременно предупредите, когда у меня будете: все утра я занята рукописями, а после завтрака часто ухожу по неотложным делам, из коих неотложнейшее — зубной врач. Так что мне непременно нужно знать, заранее. Второе — умоляю! — если не можете известить ещё из Брюсселя, дайте мне тотчас же по приезде, еще с вокзала — pneu, с Вашими предложениями, — только не телефон, с которым я не умею обращаться, к<отор>ый — если мне даже дают трубку в руку — для меня ужасное событие, не считая того, что наша почта (ванвская) от нас — далёко, и я каждый раз забываю дорогу — и плутаю — а Мур не всегда свободен (учительница). Телефон для меня — катастрофа, а pneu приходит тотчас же. Только не забудьте, для ответа. Ваш адрес, я его, конечно, забыла.

Ах! были бы деньги — проехали бы с Вами в Шартр! Ведь это — близко, и никогда не виданно…

Самое лучшее — если бы Вы могли выбрать день и час ещё из Брюсселя, тогда бы у меня было время пристроить Мура — всё так сложно — но если бы (в случае хорошей погоды) — в Версаль (вместо Шартра!) — мы могли бы взять его с собой, он не слушает — или думает о своем.

Слóвом, на Ваше усмотрение.

Только — умоляю — не телефон! и очень прошу — не забудьте дать Ваш адрес: у меня в памяти Bd Exelmans,[1699] а номер — улетучился.

Обнимаю и жду

МЦ.

Свободна я только от 2 ч., но сейчас дни — длинные!

Можно, если на Версаль мало будет времени, просто в наш лес — 5–7 мин<ут> на автобусе. Только будьте на не слишком высоких каблуках: лес — в гору.

А лес — чудесный! Только бы дождя не было…

Словом — жду.

15-го июня 1938 г.

Vanves (Seine)

65, rue J. В. Potin

15-го <мая>[1700] июня 1938 г., среда NB! если бы — мая!

Дорогая Ариадна! Это уже не жизнь — только рукописи. Рукописи, черновики, выписки из записных книжек с 1926 г., корректура оттисков, вся ежедневная работа за 16 лет, — всё это меня перерастает, «как будто тихие волны сомкнулись над её головой» (знаменитое место у Тургенева в Дворянском Гнезде: Лиза), не тихие волны, а волны — Тихого! Всё это — судорожно, в явном сознании, что не успею:

Руки роняют тетрадь,
Щупают тонкую шею…
Время крадется как тать —
Я дописать не успею.

(Андрей Шенье. Стихи 1918 г., а кáк сбылось — в 1938 г.)

_______

Поймите, что я половину написанного не могу взять с собой, поэтому оставляемое (нужно думать — навсегда: покидаемое) должна оставить в порядке. Над этим и бьюсь — три месяца. А нужен — год. Уже с 6 ч. сижу, но нужен — покой, его у меня нет, вместо него — страх.

_______