Письма для ДАМ

Пожалуй, не претерпела изменений только могила Семенова М. И. (1913–1943) — тополиные кроны над ней еще раскидистее, дождь по-прежнему не добирается до нее, хотя очень хочет. Он пал на другой войне — этот М.И. Возможно, Дмитрий Анатольевич, я не блесну оригинальностью, но наши сражения мы уже давно отдали. Нас разбили, нас покалечили Семеновы и вся их история. Я пишу Вам письма — запускаю в Вас булыжники. Вы подписываете указ под длинным номером — запускаете булыжником в меня. Но камни-хитрецы возвращаются, — и все по лбу.

Бабло

(Глава восьмая, в которой герой описывает занимательные финансовые аферы)

Болтать о деньгах мне не хочется, но проделать это необходимо из шаманских побуждений — чтобы приманить лавэ. Так что если, Дмитрий Анатольевич, как человек, не стесненный нигде, Вы пролистнете эту главу, то я не расстроюсь. Ни на йоту. Да, фи.

Деньги тянули меня всегда, а я их — не тянул. Первые попытки заработать терпели фиаско, разбивались в пух и прах, а однажды — закончились настоящей поркой. Но стоит отдать должное моему бизнес-гению, они не были лишены изюминки и на первых порах приносили скудный, но доход. Взять, для примера, хоть торговлю мышеловками на дачных участках! Если бы не Маргарита Павловна (с выцветшими ее волосами), жившая в домике на отшибе, то сегодня бы я воротил миллионами. На кой-то черт ей понадобилось сдать меня правосудию в лице бабушки, причем в крайне унизительной форме, — вернув мышеловку и востребовав назад надорванные десять рублей. Под пристальными и суровыми взорами я вывернул карманы наизнанку — оттуда посыпались крошки, ибо все сбережения ушли на булочку с маком. Не произнеся ни слова, бабушка удалилась в свою комнату и, вся в краске, вынесла жадной Маргарите Павловне новенький червонец. Когда же мегера с довольной улыбкой удалилась, неизвестно откуда (как порнобаннер), сам собою высветился кожаный ремень с пряжкой в виде орла… Крики горе-предпринимателя должна была слышать вся округа, включая предательницу. Хотя уверен, что и тогда она улыбалась, попивая на своей верандочке чай, поправляя изъеденные химией волосы. А закончила Маргарита Павловна плохо — однажды ее заживо съели мыши.

Следом в мою жизнь пришли такие проекты, как прокат велосипеда «Аист», мойка автомобилей, сдача бутылок в специализированный пункт приема, выпуск газеты «Наш двор» и проведение экскурсий для малышей в незапертую рабочими теплошахту. Деньги выгорали смешные. Их не хватало на самые элементарные покупки, и на помощь, как ангел-хранитель, пришла школьная учительница английского языка. Имени этой доброй женщины (которая просила детей произносить при счете слова «СРИ» и «СЭКС») в истории не осталось. Английскому она меня (да и никого) не обучила, что уже ясно, зато внесла на родительском собрании новаторскую идею: дабы стимулировать успеваемость, мамы и папы (чаще, конечно, папы) должны были выдавать отпрыскам за каждую пятерку по ее предмету — пять баксов. Родители изумились, но стимулировать успеваемость согласились. Я засел за книжки. Не покладая сил каждый вечер я штудировал учебник Валентины Скультэ, как Библию, и вскоре Валентина Скультэ дала плоды.

Деньги потекли рекой, родители немного раздосадовались моей прыти, но платили исправно, в долларах. К концу учебного года их накопилось около пятидесяти. Сложенные в пачку, обмотанные резинкой, постоянно пересчитываемые, они хранились в коробке из-под лото — до поездки в лагерь «Артек».

«Крупнейший детский лагерь…, на берегу моря…, бесплатная путевка…, такая удача…» — не уставала повторять тетя Римма и сломала наконец мою социофобию. Не выдержав напора, я и сам захотел туда попасть. В принципе, имея на руках пятьдесят баксов, я был бы там царьком и уже представлял, как буду шиковать на всю сумму, словно богатенький буратино.

Собственноручно тетя Римма вшила мои накопления в трусы, добавив к известной сумме еще столько же. Это был апофеоз везения! По пути на вокзал я постоянно трогал себя за промежность, проверяя сохранность дорогих сердцу и вообще бумажек. Прохожие следили за мной не без интереса, но все было в ажуре — дескать, наплевать на вас, прохожие. Деньги лежали смирно и ждали своего звездного часа.