Письма Ефимову

Наша поездка к Серманам все откладывается по разным причинам. Пока я наметил для себя поехать в понедельник 12-го Будете ли Вы там?

Всего доброго,

Ваш Игорь.

* * *

Ефимов — Довлатову

10 ноября 1985 года

Эпиграф:

Не вина, а оплошность разбивает стекло. И. Бродский

Дорогой Сережа!

Перебирая в памяти события последних дней и пытаясь понять, что могло послужить причиной вчерашнего недоразумения, я подумал, что только мой отказ везти Бланков домой раньше 9 часов в воскресенье мог вызвать серьезное недовольство.

Выглядит, конечно, на посторонний взгляд некрасиво, но я воображал, что, зная меня 20 лет. Вы могли заметить — среди прочих — одну мою физиологическую придурь: я должен выспаться после обеда, если вечером мне предстоит какая-то работа, требующая сосредоточенности. И это не то, что «Ефимов любит, видите ли, вздремнуть после обеда». Я могу продержаться и не заснуть (ценой большого усилия над собой). Но везти какого-то чужого, да еще с ребенком, по хайвею — это слишком опасно. Я давно взял за правило не делать этого и каждый раз, когда нарушаю правило, что-нибудь да случается.

Как ни странно, два раза такое случилось с Вами. Помните, я вез Вас с Мирецким в аэропорт из Анн Арбора и поехал на красный свет? Это было именно после обеда, за которым я специально не выпил ни рюмки. Второй раз прошлым летом, когда я вез Вас с Леной и Колей от Бланков в Нью-Йорк (тоже после обильной еды). Мне до сих пор мучительно стыдно, что я не довез вас два квартала до метро. Но ведь никто из вас не заметил, что, проезжая по Генри-Хадсон-парквей, я перешел из ряда в ряд, не дав сигнала поворота и даже не взглянув в зеркало. По счастливой случайности машины в этом ряду не было. Я понял, что в таком состоянии мне по Манхеттену ехать нельзя. А объяснить не мог, чтобы не напугать Марину, с которой нам нужно было еще полчаса ехать обратно.

Объяснять все это Ксане было так мучительно неловко (Вот, действительно — проблема! Не может ехать после обеда — не обедайте!), что я предпочел оставить свой поступок в виде эгоизма-сибаритства-упрямства. Пожалуйста, передайте Мише и Ксане мои извинения и все же скажите, что первоначально я предложил эту услугу сам и готов был потратить на нее любой вечер (имеется в виду — выспавшись).

Если именно это событие было причиной нашей размолвки, примите мои извинения-объяснения, а также заверения в том, что мы будем рады повидать вас и пообщаться в любой момент.

Если же есть что-то другое, то, может, лучше попытаться выяснить, не вышло ли и там ошибки? Я, ей-богу, за собой других грехов перед Вами не знаю, за которые стоило бы нас так обижать.

Всего доброго,

Ваш Игорь.

* * *

Довлатов — Ефимову

12 ноября 1985 года

Дорогой Игорь!

Ваше письмо меня чрезвычайно смутило и даже перепугало. Ну, допустим, что-то отдаленно похожее на Вашу версию и было, но Вы катастрофически все преувеличили. Узнав от Ксаны, что вы так и не договорились о поездке, я, естественно, что-то пробурчал, но, помнится, добавил: «Ладно, Ефимова мы имеем не для технических услуг, а для более серьезных надобностей». Что-то в этом роде. Минут через десять позвонила Людка, я ей тоже что-то там жаловался в такой, примерно, гамме: «…Очерствел… утюг… совсем стал важный… Философ, а как машину пригнать, так ни за что…» И так далее. Вот, приблизительно, та муха, из которой вырос слон. Не помню, чтобы я злился больше или дольше обычного, и, между прочим, час спустя стал звонить Вам относительно Вашей статьи в «Гранях»

Дальнейшее не имеет никакого, ну, почти никакого отношения к этой чепухе. Дело, видимо, в том, что я так и не научился убедительно жаловаться на свои обстоятельства. Сто раз бывало, что при равных с кем-то бедах я выглядел более легкомысленным и веселым, чем другие. Да и сейчас на радио, когда все пекутся о сократившихся заработках Парамонова, Галкиной, Юлии Тролль или Доры Ромадиновой, то как-то забывают обо мне, улыбаются, слушая мои дурацкие россказни, и не замечают, что жена Парамонова — американская медичка с бенефитами, что Галкина вернулась из месячного турне по Европе, что у Тролихи 800 долларов алиментов от бывшего мужа-хореографа, а Ромадинова зарабатывает так много на своем «проджект-лидерстве», что главная ее проблема — утаить доходы. И пр.