Письма Григория Сковороды Михаилу Ковалинскому (СИ)

Ты меня вчера спрашивал, когда мы выходили из храма, почему я засмеялся и как бы смехом тебя приветствовал, хотя я лишь слегка усмехнулся, что греки называют улыбкой. Я показался тебе более смеющимся, чем смеялся на самом деле. Ты спрашивал, а я не сказал тебе причины, да и теперь не скажу; скажу только то, что смеяться было позволительно тогда, позволительно и теперь: со смехом я писал это письмо, и ты, я полагаю, со смехом его читаешь; и когда ты меня увидишь, я боюсь, что ты не удержишься от смеха. Но ты, о мудрец, спрашиваешь о причине. Однако скажи мне: тебе нравится, так сказать, тебе улыбается один цвет более, чем другой, одна рыбка более, чем другая, один покрой одежды улыбается, другой - нет или улыбается менее другого? И я тебе объясню причину вчерашнего смеха. Ведь смех (ты не смейся в тот момент, когда я болтаю о смехе!) есть родной брат радости настолько, что часто подменяет ее; таков, если не ошибаюсь, известный смех Сарры: ("Смех мне сотворил господь"). Ибо Исаак по-еврейски означает═засмеется, это слово заменяет также и смех. Поэтому, когда ты спрашиваешь, почему я смеюсь, ты как будто спрашиваешь, почему я радуюсь. Следовательно, и причину радости в свою очередь тебе надо указать? О, бесстыдное требование! Ну и что ж! Возьмемся и за это дело с помощью муз. Если не хватит для этого времени, отложим на завтра. Но ты, по-видимому, настаиваешь на причине, как жадный заимодавец требует от должника его долг. Итак, ты спрашиваешь, почему я был весел вчера? Слушай же: потому что я увидел твои радостные глаза, я, радостный, приветствовал радующегося радостью. Если тебе эта причина радости покажется норвежского происхождения, я прибегну к другому средству. Я тебя поражу твоим же мечом и спрашиваю: почему третьего дня в храме ты первый меня приветствовал смехом? Почему ты мне улыбнулся? Скажи, мудрец, я от тебя не отстану, помнишь ли ты? До сих пор, дражайший, мы шутили, пользуясь шутками, отнюдь не противными чистейшим музам. Ведь плачем ли мы или смеемся, занимаемся ли мы серьезными делами или забавляемся, мы все делаем для нашего господа, для которого мы умираем и живем и прочее. Его же я молю, да сохранит тебя в целомудрии и трезвости! Так как я верю, что этот дар у тебя имеется, то я, видя тебя в самом прятном обществе, всегда буду радоваться, часто буду смеяться. Ибо какой чурбан не посмотрит с радостью на счастливого человека и при этом друга.

Будь здоров!

Твой Григорий Сковорода

Как раз кончил о смехе, а вот прибыл наш трижды желанный Григорий(брат Михаила), которого я охотно обнял.

10

[Октябрь (?) 1762 г.]

Похвала бедности

О бедность, дело полезное и священное!

О родная и любезная мужам мать!

О гавань, наилучшая для несчастных,

потерпевших кораблекрушение!

Пристань безопасная и спокойная!

Счастлив, кто может острым умом проникнуть

В блага, которые ты обычно предоставляешь

Всякому человеку, почитающему тебя в простоте души

И почитающему не временно, а постоянно.

Счастлив, кто мог заключить союз

С тобой, кто вошел к тебе в доверие,

Кого ты удостоила пиров своего стола, -

И поселила их в убогую хижину.

От твоих селений далеко отстоит болезнь,

И, как пчела бежит от дыма, так убегают

От мест жительства водянка и подагра,

Камни и желтуха, лихорадки и эпилепсия.

Нет обжорства и неумеренности в напитках,

Откуда возникает множество безыменных болезней.

Здесь нет роскоши, этой смерти благочестивой (Фемиды)

И несчастной матери забот.

Далеко отстоит от твоих пенатов серая забота.

Далеки шум и деловая суета,

Далеко остаются тщеславие и честолюбие

И безумные страсти.

Ты не боишься ударов огненной молнии,

Не боишься яростных волн бушующего моря,

Воздёлывая влажные и тихие долины

И пересекая челноком мелководье.

Там нет заразных болезней надежды, страха и хитрости.

Этот дом ненавидят боги Тартара,

Которые, стоит им проникнуть в любой дом,

Немедленно превращают его в ад.

Но здесь надежное отдохновение, хорошее здоровье,

И приятный покой здравого ума,

И тело, привыкшее к благочестивым трудам.

С малым достатком хорошо можно жить.

Здесь разумное спокойствие душ и приятнаяпраздность,

Свобода, приправленная солью веселости,

Осмеивающая путь глупой толпы, -

Таковы спутники бедности.

Но я здесь не хвалю тех нищих,

Которых позорно убивает проклятая жажда золота.

Они нищие, но сердцем стремятся к богатству.

Всюду они хватают, что им попадется.

Сердцем пожирают золото, хотя кошелек их пуст,

Безумными глазами подобострастно взирая на богатых.

Если жаждешь золота, то хотя б ты был самим Иром(нищий персонаж Одиссеи Гомера),

Ты для меня не будешь бедняком.

Бедным был Христос, который ничего не искал;

Бедным был Павел, который ничего не хотел;

Бедным делает не денежный ящик, а душа,

Взлетающая высоко к небу.

11

[Октябрь (?) 1762 г.]

Ты спрашиваешь: если счастье в нас, почему людская толпа

Так редко и столь немногие его достигают?

О, потому что им трудно управлять своей душой

И потому что не научились обуздывать влечения.

Извилистыми тропами холмистой местностью через глубокие рвы

Несется безумный всадник, не умеющий управлять конем.

По морям, по землям, сквозь железо и огонь несется тот,