Письма и документы (1917-1922)

Но довольно об этом. Слишком много крови я себе не портил из-за всей истории, так как, повторяю, большевики по непонятной причине не вытащили ее ни в печать, ни на собрания.

Спешу отправить письма и в кратце сообщу наши новости. Я должен был выслать уже месяц назад, но в это время ЦК произвела разгром нашей организации в Москве и Хпрькове во время собиравшихся там общепартийной и южной конференций, арестовав в Харькове 60 членов партии и в Москве 40 с лишком. У меня был обыск, Раф[аила] Абр[амовича] продержали ночь и отпустили, Трояновского, Плескова, Ерманского, Ежова, Назарьева и многих других держали месяц. В Харькове Сандомирский, Кучин, Рубцов и многие другие все еще сидят. Бэр освобожден. Мне пришлось ожидать, разрешатся ли они процессом -- и тогда я считал бы неудобным уехать -- или дело не кончится ничем. Оказалось второе -- дела состряпать не удалось. Когда я уезжал, обещали освободить даже Либера, которого взяли для того, чтобы попытаться нас связать с более правыми кругами. Печатники Буксин, Девяткин, Романов и др., после нескольких месяцев тюрьмы, приговорены "административно" к 6 месяцам -- 2 годам принудительных работ (Крмеру удалось скрыться). Сидят в московской тюрьме в ожидании такой же расправы 14 правых ростовцев (Локерман, Васильев, Бирик, Гурвич и др.). В Кременчуге и других местах тоже были большие аресты.

Федора Ильича -- "для пользы службы" в свое время угнали из Москвы в Екатеринбург, а теперь по его просьбе, пересылают в Минск. Попытка добиться для него паспорта за границу потерпела фиаско.

Володя (мой брат) и Розанов по процессу "Национального центра",где они оказались в очень неприятной компании белогвардейцев, в качестве членов "Союза возрождения" получили смертную казнь с заменой вечным (доконца гражданской войны) заключением в концентрационный лагерь, так же как и Кондратьев311, Мельгунов и Филатов (энесы). По делу Центросоюза получили 15 лет таких же работ: Коробов, Лаврухин, Кузнецов, А.М. Никитин и Розен (Азра). В.Н. Крохмаль оправдан (т.е. получил 3 года с применением амнистии). Сообщите М.С. Алейникову, что В.М. Алейников, приехавший из Голландии с проектом торгового договора и очень обольшевичившийся, был, тем не менее, почему-то вскоре арестован, и, когда я уехжал, еще не выпущен. [...]

Из письма А.Н. Штейну

28 сентября 1920 г.

Дорогой Александр Николаевич!

Уже 3 дня, как я прибыл в Ревель и в отчаянии, что не могу двигаться дальше, пока не получу визы от германского консула, для чего нужно согласие германского правительства. Сегодня отправил Вам телеграмму с просьбой через Дитмана устроить это дело. Но этим не разрешены будут все затруднения, ибо произошел перерыв в пароходном сообщении между Ревелем и Штеттином и мне придется искать окружных путей, либо через Стокгольм и из Риги в Германию идут крайне редко, так что малейшая проволочка с визой может замедлить мой отъезд на неделю. И вот я узнаю, что конгресс перенесен с 24-го на 12-е октября312, так что в лучшем случае поспею к самому конгрессу, а в худшем случае -- опоздаю к его началу. Все это крайне неприятно. Мой отъезд из России задержался на целый месяц, потому что большевики вздумали устроить разгром нашей партии, захватив в Харькове южно-русскую конференцию, а в Москве учинив облаву, в которой заарестовали многих делегатов, приехавших на общерусскую конференцию, а также многих рядовых членов партии и несколько членов ЦК. Пока история эта не выяснилась и нам угрожали судебным процессом, я не счел возможным выезжать, чтобы, в случае надобности, предстать перед судом (у меня был, как и у Раф. Абрамовича, обыск, но у нас не отняли паспортов). Теперь более или менее выяснилось, что мерзавцы удовлетворяются тем, что расстроили нашу конференцию. Раф. Абр[амович] задерживается потому, что ему все еще не выдали паспортов на семью, которую он хочет взять с собой.