Письма и документы. 1917–1922

Конференция петроградских рабочих для защиты Учредительного Собрания состоялась, несмотря на происшедший в понедельник тихий набег «народных комиссаров». На втором собрании конференции присутствовало до 240 делегатов от различных рабочих коллективов.

На фоне мрачной русской жизни последних недель это – событие чрезвычайной важности. Пусть еще широкие слои столичного пролетариата частью враждебно настроены к Учредительному Собранию, частью индифферентны к нему. Пусть только меньшинство рабочих осознало не «абсолютную ценность» всякого Учредительного Собрания во всякий момент истории, как изображают дело большевики, не незаменимую ценность Учредительного Собрания в данный момент русской и всемирной истории, когда только через него еще может российская революция реализовать богатые возможности, заложенные в ней сначала. Это меньшинство при целесообразной тактике станет тем политическим центром, вокруг которого станут сплачиваться широкие пролетарские массы, когда тупик, в который завела страну большевистская политика, станет очевидным и для них.

Без рабочего класса, без его сознательной и активной поддержки немыслимо отстоять Учредительное Собрание, немыслимо отстоять революцию от грозящей ей гибели. Мы призываем все партийные организации самым активным образом поддержать мобилизацию рабочего класса вокруг дела защиты Учредительного Собрания.

Л. М[артов]

«Новый луч», 22 декабря 1917, № 18

Ю. Мартов. Роль партии пролетариата (К событиям в Ростове)

«Вперед», 23 декабря, № 243

Как солнце в малой капле воды, отражается в событиях, пережитых городом Ростовом-на-Дону, борьба общественных сил, которую предстоит испытать всей России.

Началось с большевистской диктатуры. Гарнизон и заводы – на их стороне. В Совете рабочих и солдатских депутатов они господствуют. Городскую думу, в которой меньшевики и эсеры всячески стараются предотвратить гражданскую войну, они [большевики], как водится, травили за «соглашательство» и непризнание «советской власти». Словом, все как у добрых людей.

Ведя обычную для них наступательную тактику, большевики доводят дело до открытого столкновения с казаками Новочеркасска. Меньшевики и эсеры выходят из Военно-революционного комитета. Гражданская война разнуздана. Город обстрелян с суши и моря. Сотни убитых – в большинстве рабочих. Каледин победил.

Победитель обещает умеренно пользоваться своей победой. Но вызванные гражданской войной страсти не утишены. Происходят бесцельные расстрелы рабочих-большевиков, произвольные аресты и обыски и иные эксцессы.

Усердие военных победителей подхлестывается вспыхивающей ярким пламенем общественной реакцией. Мещанство – интеллигентное и некультурное – мстит за пережитые насилия и страхи безудержной злобой не только к большевизму, но и ко всем «потатчикам, попустителям и укрывателям».

Поднята травля против городской думы. Собрание адвокатов и судебных деятелей требует ее роспуска. Обе местные кадетские газеты домогаются того же. Пытаются организовать движение домовых комитетов под лозунгом роспуска ненавистной думы. И заметьте: аргументация та же, что у большевиков. Дума «перестала выражать волю избирателей».

В агитации принимают участие и некоторые горе-«демократы». В органе нашей партии – «Рабочем деле» – один из них, гласный – «народный социалист» Шик, характеризуется следующей эпиграммой:

Богаевского [789] свободно

Защищает он, речист,

Отчего же он – «народный»?

Отчего – «социалист»?

Генеральских слов угодник,

С ними спорить не привык,

Без народа он народник,

И с трудом он трудовик.

Наиболее храбрыми «в борьбе с подлинной социал-демократией», разумеется, оказались те кадеты и кадетствующие, которые во время большевистского террора всю «честь» открытой борьбы с диктаторами предоставили нашим товарищам и, по словам «Рабочего дела», «тихо сидели на своем шестке, когда городские самоуправления Ростова и Нахичевани смело призывали к ответу… виновников гражданской войны».

Поощряемые общественной реакцией победители расправляют крылья. Репрессии усиливаются. Рабочим организациям запрещается вмешиваться в ход дела в предприятиях. Печати воспрещается «призывать к неповиновению». Словом, «совсем как у нас», и лишь будущий историк разберется в вопросе, кто у кого большему научился – Ленин у Каледина или Каледин у Ленина.