Письма императора

– Полно вам, – раздраженно сказал Франсуа и распахнул дверь.

На пороге стоял человек в маске, закрывающей почти все лицо. Было только видно, как блестят из-под нее его глаза. Ален подался назад.

– Франсуа! – закричал он, не помня себя. – Закрывай дверь! Это он!

– Добрый день, господа, – промолвил человек в маске.

Франсуа, с опозданием сообразив, что что-то неладно, налег на створку, но незнакомец, легко отшвырнув его, ворвался в дом. Вслед за этим он извлек из-под плаща пистолет и рукоятью последнего ударил Франсуа по лбу, после чего мир вокруг последнего подернулся темной пеленой и перестал существовать.

Глава 7

Амалия подняла глаза от Библии, которую изучала, и заметила, что дождь за окнами уже прекратился. Затылок у нее ломило, глаза болели. Она просмотрела не менее пятидесяти различных изданий Библии, и все только ради того, чтобы убедиться: ни одно из них не давало ключа к шифру. Сокровище бабушки Луизы упорно не хотело раскрывать свою тайну.

На мгновение у Амалии мелькнула соблазнительная мысль бросить все, но она была слишком самолюбива, чтобы вот так отступиться, признав тем самым собственную неудачу. Со вздохом захлопнув последний том, Амалия поднялась с места, засунула свои листочки в сумку и подозвала библиотекаря.

– Благодарю вас, месье. На сегодня я закончила.

Старичок-библиотекарь кивнул седой головой и с уважением посмотрел вслед молодой благочестивой даме, которая целый день посвятила чтению Библии. Сразу видно, достойная особа, не то что некоторые, у которых в сердце ни на грош веры, а в голове – ни на гран разумения. Большинство ведь – вертихвостки, пустомели, никчемные личности, если приглядеться хорошенько. И библиотекарь, шаркая подошвами, двинулся дальше по проходу, размышляя о том, как оскудел мир с тех пор, как сам он перестал быть молодым.

Амалия вышла из здания библиотеки. Она могла взять фиакр, но солнце, показавшееся в разрывах туч, ласкало щеки, и она решила, что пройдется пешком.

Она шла, поглощенная размышлениями, и, рассеянно улыбаясь, поглядывала по сторонам. Конечно, отрицательный результат – тоже результат; но все-таки, как же быть с шифром?

«Посылаю тебе эту маленькую мистификацию в память о наших детских играх…» Детские игры… Детские книги… И почему она решила, что кодом непременно должна была оказаться Библия? Может быть, это какой-нибудь сборник сказок, к примеру, Шарля Перро?

Амалия подняла глаза и увидела, что она находится у ограды Пер-Лашез. Вынув из ридикюля изящные часики, Амалия поглядела на них и констатировала, что у нее еще есть время. У первого же служителя, попавшегося ей навстречу, она спросила, где находится склеп д’Альберов. Он не знал и подозвал другого, более старого сторожа, который быстро объяснил Амалии, как именно найти интересующее ее место.

– Идите вдоль ограды и дальше по дорожке мимо большого дерева… Потом налево и в конце увидите их склеп.

Амалия поблагодарила сторожей, вручила им несколько монеток и отправилась указанной дорогой. Мимо дерева… Теперь сюда…

У Амалии сжалось сердце, когда она увидела склеп. Забытые старики, как и забытые могилы, вселяют в нас одинаковое чувство беспомощности. Первых никто не любит и не жалеет, вторых никто не помнит и не жалеет. Первые, хотя они еще живы, для остального света все равно что мертвы; вторые умерли дважды, потому что лежащие в них люди для оставшихся в живых словно никогда и не существовали. Что с того, что обитатели этих могил когда-то жили, любили, радовались, печалились; что с того, что их губы когда-то кому-то улыбались, а глаза блестели тем блеском жизни, с которым не может соперничать ни один из драгоценных камней, – ныне все это лишь прах, и прах забвенный. Никто не помнит тебя, Элен д’Альбер, урожденная де Лоншан, родилась в 1756-м, умерла в 1777-м, двадцати одного года от роду; и почти никто не помнит тебя, таинственный Антуан д’Альбер, оставивший в шкатулке загадку, которую Амалия пока не в силах разгадать. Да что там: если бы не эта шкатулка с невнятным обещанием великого сокровища, никто бы и не вспомнил о тебе, приближенный великого императора! Мало ли было у него приближенных, в конце концов!